Черная Мельница - [10]

"Да, хозяин, я понял".

Мельник дает ему кнут.

"Пускай его в дело почаще! - приказывает он. - И чтобы никто не смел отлучаться со своего места!"

"Никто!" - эхом откликается парень и щелкает кнутом.

Вырывает мельник кнут и в гневе хлещет парня по чему ни попадя.

"Вот как бить - то надо! - говорит он. - И я тебя до смерти забью, если..."

"Да, хозяин, понял, хозяин!" - жалобно скулит парень.

Но мельник уже от него отвернулся: он превращает воронов в батраков и гонит их на работу. А надсмотрщик уже тут как тут, и кнут его со свистом опускается на спины бывших товарищей.

Мельник, перекрыв запорами и решетками все входы - выходы на мельнице, обернулся стрижом и улетел прочь.

По пути он ненадолго приземлился и в образе мельника нанял на работу двух деревенских парней. Ибо закон у него - двенадцать.

Наутро мельник добрался до той местности, где совиные глаза заприметили Крабата с Маркусом. Под видом бродячего торговца он стал ходить по деревням, якобы покупая зерно и скот, а сам высматривал Крабата.

Он готовил ему страшную месть и перебирал в уме самые жестокие муки, какие только можно причинить человеку. И дал себе зарок: чем дольше придется искать, тем страшнее будет месть.

Он брел от деревни к деревне, от хутора к хутору и везде расспрашивал всех встречных и поперечных, еще и еще раз убеждаясь, что каждый день приближает его к цели.

Раздел IX

Крабат пришел к спасенному им парню, что остался в работниках у крестьянина.

"Пойдешь вместе с нами против мельника?" - спросил он.

"Я человек мирный, - замялся тот. - Никому ничего плохого не делаю. С чего бы кому-то вздумалось причинить мне зло? По мне, была бы только работа на земле, пища на столе да крыша над головой... А кроме всего прочего, пришлась мне по сердцу хозяйская дочка. Да и я ей люб. Так что прямо скажу: мне бы жениться и жить здесь в довольстве и покое".

Крабат возразил: в одиночку, мол, мельника одолеть никому не под силу.

Но парень лишь засмеялся в ответ: "Пусть заявится! Всажу ему вилы в брюхо, вот и весь разговор!"

Так ничего и не добившись, вернулся Крабат к Маркусу. Стали они судить да рядить и решили: перво-наперво спасти тех, кому грозит гибель. А грозит она двенадцати парням, что сейчас в хлеву хрюкают, значит, надо раздобыть двенадцать свиней и их подменить. Матерей искать уж некогда.

"Получим двенадцать новых соратников", - заметил Маркус.

"Скорее всего, поменьше", - возразил Крабат, вспомнив про парня, что предпочел покой и довольство.

Для подмены поймали они дюжину муравьев, превратили их в свиней и погнали к мельнице. Но только вступили в Черный Лес, как чары рухнули, и муравьи вновь стали муравьями.

Дважды еще пытались они прорваться - один раз с полевками, второй - с кротами. Но Черный Лес каждый раз разрушал чары.

"Придется настоящих купить", - вздохнул Крабат.

"А денег где взять? - вскинулся Маркус. - От золота ни крупицы не осталось!"

И тут Крабат возьми и скажи:

"Я обернусь волом, а ты продашь меня на рынке. Чем не выход? Только привязь, бога ради, не забудь себе оставить. Этой привязью будет шнур. Продашь вола с ним - вовек не вернешь. Он мне еще пригодится".

Маркусу не по себе: слишком уж рискованный этот план. Но Крабат не дал ему и слова сказать: "Продай меня самому ловкому перекупщику - такому, что при каждой сделке норовит сразу две шкуры содрать. Только сними с шеи привязь, и тревожиться не о чем! Может, я быстрее дома буду, чем ты!"

Вышел Крабат во двор, и оттуда донесся такой зычный рев, какого Маркус еще и не слыхивал. Выскочил он на крыльцо - стоит посреди двора вол, огромный, откормленный. Не вол, а целая гора мяса. Ай да Крабат, ай да молодец! Что тут делать? Взял Маркус вола и повел его в город. А день был базарный, и на рыночной площади толпилось столько народу, что у него даже в глазах зарябило. Тут и продавцы, и покупатели, и такие ловкачи, что и без купли - продажи нажиться умеют. Перед самой ратушей ряды крестьянок с корзинами. Чего тут только нет! И масло, и яйца, и грибы, и мед, и гуси, и яблоки. В левом проулке за ратушей разложили свой товар корзинщики, в правом торгуют рыбой и птицей; тут тебе и форель, и карпы, и рябчики, и фазаны. За ратушей, посреди широкой площади с фонтаном, бойко торгуют скотом. Согнали сюда и волов, и телят, и коров, и свиней, и овец, и коз. В одном углу визжат поросята, в другом блеют ягнята, а из-за высоких каштанов в конце площади лошадиное ржание слышится.

Едва Маркус вышел на площадь, как барышники плотно обступили его со всех сторон. Такого вола на рынке еще не видывали!

"Сколько хочешь за него, приятель?" - кричит один. А второй: "Пошли выпьем по маленькой, да и по рукам!" И третий: "Ни с кем не рядись, приятель. Тут все одно жулье! Продай вола мне, я по совести заплачу!"

Что тут началось! Все ругаются на чем свет стоит, никто никого не слушает, уже и кулаки в ход пошли. А Маркус стоит себе спокойненько, почесывает вола между рогами и говорит - негромко, но так, что все слышат: "Вола получит тот, кто больше заплатит!" Опять все разом орут, опять стараются один другого оттереть, оттолкнуть, в сторону оттащить. Наконец протиснулся к Маркусу главарь всех барышников - толстый, как бочка, алчные глазки жиром заплыли, а рот огромный и прожорливый, как у акулы. Он самый большой пройдоха из всех, что когда-либо обжуливали крестьянина.