Черная магия в Нью-Йорке - [29]

Вокруг находились люди, в основном, лет сорока-пятидесяти, довольно плохо одетые. В углу стоял большой стол с закусками и множеством бутылок с виски и ромом. Малко чувствовал себя не в своей тарелке в этом немного странном для него обществе. Никто не обращал на вновь прибывшего ни малейшего внимания. Вдруг до него дошло, что гости говорят по-немецки. Итак, он нашел то, что искал: немецкую колонию в Негриле. Но у него не было времени проанализировать свое открытие. Эльза подвела его к мужчине в белой рубашке с короткими рукавами. Огромный шрам от правой щеки до шеи резко выделялся на его лице. Наверняка память от войны. Мужчина посмотрел на него. Острый подбородок, недоверчивые глаза неопределенного цвета.

– Добро пожаловать в Охориос, – сказал он по-английски. – Надеюсь, эта дурочка Фебе вам не слишком надоела? Вот вам стакан, и желаю приятного вечера. – И отвернувшись от Малко, хозяин дома продолжил прерванный разговор с высоким блондином и его женой. Эльза жеманно сказала:

– Мой муж – не родной отец Фебе. Ее отец был убит на войне. Надо признаться, что между ними неважные отношения.

– Я это заметил, – осторожно заметил Малко. – Может, вам стоит послать дочь в хороший пансионат за границу?.. – Он тут же понял, что сделал оплошность. Лицо женщины вытянулось еще больше.

Все дети – эгоисты, – сморщилась она. – Только и думают, как бы удрать из дома. У Фебе здесь все условия...

– Да, конечно, конечно... – Он поскорей постарался исправить ошибку. – С людьми, подобными вам, Фебе не должна скучать...

Та сразу подхватила:

– Безусловно. Она просто не ценит своего счастья.

Малко не знал, как избавиться от назойливой дамы. На его счастье, появились новые гости, и она устремилась к ним. Малко прохаживался между группами. Был ли здесь Руди Герн? Сумеет ли он его узнать? И что делать? Со всех сторон до него доносились обрывки немецкой речи. Подошла Фебе:

– Ну, что? Видели мою дорогую мамочку, чтоб ей сдохнуть!

– Нельзя говорить «сдохнуть», – вежливо заметил Малко. – Нужно сказать «умереть».

Вид Фебе был сумрачный.

– Кто эти люди? – спросил Малко.

Она нехотя ответила:

– Все одни и те же. Друзья родителей. Они все живут в радиусе тридцати километров. Раз в месяц собираются, чтобы поговорить о прошлом и выпить. В основном, чтобы выпить. Часа через три увидите: все будут пьяные в стельку.

– Как же так получилось, что меня пригласили на этот почти семейный вечер? – спросил Малко, наблюдая за Фебе.

Та иронически улыбнулась:

– Я сказала маме, что, если она не согласится, я машиной раздавлю кого-нибудь в городке, и у нее будут неприятности. Вы знаете, ямайцы очень чувствительны.

Великолепный довод.

– А зачем вам понадобилось, чтобы я пришел?

Фебе налила стакан пунша и залпом выпила.

– Просто так.

Вместе с Фебе он начал вновь обходить гостиную. Невероятно, но никто не обращал на него внимания, словно он был призраком. Однако стоило им подойти, разговоры тотчас прекращались. Он был чужаком. Если бы не Фебе, ему сюда ни за что бы не проникнуть. Он понимал, почему эти люди не любят иностранцев. Несколько недель назад Антон Брюнер, без сомнения, находился среди них. Малко старался как можно незаметнее разглядывать мужчин. Большинство были слишком старыми. Руди лет на десять моложе. Они казались вполне симпатичными, и все-таки, закрыв глаза, Малко хорошо представил их в эсэсовской форме.

Фебе потянула его за рукав:

– Пойдемте, я не люблю здесь болтаться.

Он уже направился за ней, как вдруг заметил в углу между двумя женщинами человека, который вполне мог быть Руди Герном. Он облысел, но лицом немного походил на Малко. Особенно удивляли глаза: голубые, очень светлые и холодные, как лед. Человек внимательно посмотрел на Малко, и тот поторопился скорее догнать Фебе. Однако до самого выхода он чувствовал на себе его взгляд.

В саду было так же жарко, как в доме. По тропинке они дошли до небольшого белого домика, стоявшего в стороне от главного здания. Возле двери Фебе поднялась на цыпочки и, пошарив рукой в нише, достала ключ.

– Ненавижу, когда роются в моих вещах! Они зашли. Фебе зажгла керосиновую лампу. Комната была очень высокой, с небольшим окном и почти без мебели, если не считать широкой кровати и коровьих шкур на полу. Фебе бросилась на кровать. Малко поискал взглядом стул, но она схватила его за пояс:

– Иди сюда! – и прежде, чем он успел что-то произнести, сбросила свитер. Поступок, не таящий для Малко ничего нового. Но здесь, в этой полутемной комнате, в этом жесте проскользнула какая-то животная чувственность.

В углу что-то зашевелилось. Малко вздрогнул от неожиданности и, схватив лампу, осветил угол. Оттуда выскочила собака и побежала к кровати.

– Чего вы так испугались? – насмешливо спросила девушка. И как бы про себя добавила, – Все вы трусы.

Схватив левретку, она швырнула ее в Малко. Та жалобно завизжала и выскочила за дверь. Малко молчал.

– Давайте! – хрипло приказала она. – Давайте же! Я отвратительная, поэтому бейте меня!

Малко не двигался. Порывшись под кроватью, она вытащила черный длинный хлыст из тонкого бамбука.

– Бейте меня, вам говорят! Я не буду кричать. Впрочем, никто и так не услышит.