Черная луна - [9]

Бригада жила в наспех отремонтированном подворье. Работники вставали ни свет ни заря и кропотливо творили свое дело.

Уже была восстановлена верхняя часть центральной церкви, с которой в революцию рухнул и раскололся на части крест. Тогда раскол креста сочли дурным предзнаменованием – храм долгое время находился в состоянии поругания. Из святыни большевики сделали сначала склады, потом – общежитие, потом – клуб.

Но справедливость восторжествовала. Монастырь понемногу возрождался: все десять лет, с тех пор как был передан тобольскому благочинию. Монахини изо всех сил тянули жилы, стараясь своим трудом хоть как-то поддержать огонек жизни в разрушенном монастыре. Если бы Господь не послал щедрого благотворителя…

Все здесь радовало взор Феодоры. Только вот то ужасное событие, то убийство несколько лет назад… Находка изуродованного трупа, прибитого к воротам монастыря, терзала душу настоятельницы все эти годы.

Тогда ночью, едва лишь просветлело, она отчетливо услышала сквозь сон чей-то истошный крик. Феодора проснулась от ужаса, вся в холодном поту. Настоятельница прислушалась – ни звука. Но отчего-то ей показалось, что тишина, стоявшая за окном, стала тишиной смерти.

Когда она подошла к храмовым воротам, ее поразил ледяной холод, будто сковавший воздух в том месте. Ворота были наглухо закрыты. Но все знали, что это лишь формальность, поскольку перебраться через полуразрушенные стены вокруг монастыря мог кто угодно.

Феодора мертвенной рукой отодвинула засов. Как в жутком сне, большие створы ворот раскрылись и поплыли на нее. С одного из них грузно свисало чье-то безжизненное подвешенное тело, так зверски изуродованное, что сразу и не определишь – мужчины или женщины.

Этот ужасный миг Феодора никак не могла изгнать из своей памяти.

Приехавший начинающий следователь заявил, что убитая, а это все-таки была женщина лет пятидесяти, погибла несколько часов назад, к воротам преступники цепляли уже труп. Феодора промолчала: крик, который она слышала ночью, мог принадлежать и не жертве, а случайному прохожему.

– Это знак, – уверенно сказала тогда Феодора следователю.

Тот пожал плечами: на хулиганство точно не похоже.

Молодому следователю очень мешал прошедший накануне дождь. Зачем и кто совершил злодеяние, он не представлял. Но хотя и понимал почти стопроцентную бесполезность, все равно долго изучал размытую землю, искал отпечатки пальцев, что-то собирал в полиэтиленовые пакетики, замерял.

Недаром его прозвали в городе «Борька-Пинкертон». Вообще-то, Феодора знала Бориса еще с тех пор, как он с букетом ромашек пришел в первый класс. Тогда она была обычной школьной учительницей. А Боря – лопоухим парнишкой с озорными любознательными глазами. Это его неуемное любопытство часто становилось причиной крупных разговоров директора школы с родителями.

– Фаина Юрьевна, вы успокойтесь, а я насчет сектантства прощупаю… Только пусть ваша мать Георгия молчит об этом, – попросил следователь.

Георгия молчала. Но зловещий слух про сатанистов все равно пополз: люди были напуганы, разговоры на эту тему не прекращались долго.

Обстоятельства убийства так и остались невыясненными. Борис звонил настоятельнице в течение двух недель ежедневно – уверял, что «все под контролем», справлялся о самочувствии и задавал свои вопросы. Но Феодоре нечего было добавить…

Слава Богу, это все далеко позади и стало забываться…

– Господи, на все воля Твоя… – проговорила Феодора, подняв лицо к небу.

А неделю назад монастырь прогремел на всю Россию из-за находки бриллианта мученицы-императрицы.

Строитель сбивал куски штукатурки, и вдруг в осыпавшуюся груду упало что-то, завернутое в коричневую плотную бумагу. Рабочий нагнулся, подобрал находку, размотал толстую нитку, которой было перевязано нечто твердое. Развернул упаковку и замер.

На его ладони засверкал множеством граней ослепительный голубой бриллиант. И неизвестно, что случилось бы дальше, если бы не бдительность Георгии. Эта юркая старушка обладала способностью уследить за всем, что происходило в местном хозяйстве, будто могла присутствовать во всех местах одновременно. Монахиня заметила находку, словно ждала ее и стояла за спиной. Она закричала – и вокруг рабочего тут же собралась толпа из монастырских обитателей.

А спустя полчаса в монастырь съехались специалисты из Тобольска: ювелир, директор историко-архитектурного музея, краевед. Приехал даже мэр города вместе с начальником милиции и целым штатом своих сотрудников. Они столпились в крохотном кабинете настоятельницы и наперебой обсуждали находку, демонстрируя разную степень осведомленности об исторических вехах Тобольска.

Этот день тоже врезался в память Феодоры навсегда. Настоятельница всем своим существом почувствовала заключенную в камне чудовищную силу.

Она долго и сосредоточенно настраивала себя на молитву в келье. Камень лежал на высокой конторке, за которой она иногда писала стоя. Феодора никак не могла войти в должное состояние блаженной отрешенности: глаза, даже закрытые, все время видели надменно сверкающее сокровище. Одно его присутствие подчеркивало всю нищету скупой монастырской обстановки.