Черная луна - [44]

«Но кто тебе сказал, милая, что жизнь справедлива?»

Впрочем, знать одно, а принять такую правду – совсем другое. В очередной раз ее попытались убить или искалечить, подрезав подпругу дамского седла, но Герда вовремя заметила, как Виола Амед «незаметно» подкрадывается к ее коню.

«Вот же тварь!» – Герде оказалось достаточно погладить пальцами кожаный ремень, чтобы понять, что за подлость задумала милая Виола.

Первым ее желанием было догнать мерзавку и избить до полусмерти. Второй неразумной мыслью было: ударить эту дрянь ножом чуть повыше поясницы. Однако через мгновение или два, немного подышав носом, Герда придумала кое-что получше.

– Знаешь, Ола, – сказала она с самой открытой улыбкой, на какую только была способна, – я должна перед тобой извиниться.

Они и сопровождающие их кавалеры как раз готовились выехать на прогулку.

– За что? – удивилась Виола.

– За свою жадность, – тяжело вздохнула Герда. – Ты же хотела моего коня, а я зажмотилась.

К слову сказать, все так и случилось. Герда получила буланого коня невероятных статей, и Виола ей остро завидовала.

– Садись, – пригласила она, кивнув на Гневливого. – Сегодня на нем будешь ездить ты.

Были бы они вдвоем, Виола бы просто отказалась, и все. Но вокруг стояли их «знатные кавалеры», которые были свидетелями их давешней ссоры из-за коня, и максимум, что могла сделать Виола, это отнекиваться. Однако Герда была настойчива и убедительна. Теперь Виола должна была или признаться в преступлении, или сесть в седло. Зная ее характер, Герда рассчитывала на первое, но соперница отчего-то предпочла смерть. На самом деле, упав во время прогулки вместе с седлом, она, к счастью, не убилась. Сломала себе плечо и вывихнула ногу, но, в конце концов, прощение у Герды просила она, а не наоборот. Плакала и умоляла ее простить, когда Герда вечером зашла ее навестить. Видно, что-то такое она о Герде поняла, что предпочла унижение продолжению вражды…

Это был первый раз, когда Герда ответила злом на зло, но не последний. Она никому теперь ничего не спускала, не забывала и не прощала, хотя и понимала природу той ненависти, которую вызывала у других учениц. Все дело было в превосходстве. Она все еще не стала шлюхой, – что, возможно, предусматривала ее новая профессия, – но во всем остальном Герда превосходила все ожидания как Мишлин, так и Людвига. Она быстро научилась метать ножи и с каждым днем делала это все лучше и лучше. Быстрее, точнее, смертоноснее. Бой на ножах или кинжалах давался ей тоже на редкость легко. Разобраться в ядах для бывшей послушницы Коллегиума, прошедшей полный курс «Научного травоведения» и «Прикладной алхимии», было и вовсе парой пустяков. С манерами у Герды все обстояло просто прекрасно, потребовалось всего лишь кое-что вспомнить и отточить некоторые частности. Языки она знала, носить красивые платья умела, играла на клавесине и умела останавливать кровь. Тем не менее оставалось еще много такого, чего Герда не умела и о чем даже никогда не слышала. Она плохо разбиралась в денежных системах разных государств, не умела играть в карты, не могла отличить фальшивые драгоценности от подлинных или правильно опознать и «прочитать» дворянский герб. Ей необходимо было расширить свои познания в современной литературе – классику-то она знала неплохо, – научиться драться без оружия и использовать вместо оружия буквально все, что попадется под руку, стрелять из арбалета, фехтовать облегченным мечом и многому другому. Но она готова была учиться. Хотела этого и быстро наверстывала упущенное.

Так что дни Герды были заполнены до предела, но зато в этой новой жизни она спала в замечательной постели – на великолепной, просто-таки королевской кровати, застеленной дорогим льняным бельем, – ела деликатесы, изучая при этом не только сами яства и способы их «поглощения», но и способы определения присутствия в них различных ядов и технику отравления с помощью этих яств своих противников. Она хорошо одевалась, ее волосами занимался настоящий куафер, а накладывать грим Герду учила опытная актриса. Она могла принимать ванну хоть по два раза на дню и столько же раз менять великолепное батистовое белье. И, если всего этого мало, то было в школе «бойцовых кошек» и кое-что еще, о чем никто, кроме Герды, не знал и даже не догадывался.

Мишлин и Людвиг, разумеется, знали, что их Маргерит проучилась целый год в знаменитом Рогланском Коллегиуме, но они исходили из предположения, что выгнали ее не только за «скверный характер», но и за полное отсутствие магических способностей. Герда же совершенно справедливо рассудила, что не все карты надо сразу выкладывать на стол. Так что никто в школе «Неофелис» не знал, что дар ее хоть и невелик, но все-таки проснулся, и Герда умеет этим даром пользоваться. В Коллегиуме об этом узнали в самый последний момент и вследствие накала страстей разбираться с этим не стали. Ольга сообщать об этом «покупателям живого товара» не стала, а Герда предпочитала держать до времени туз в рукаве.

Однако, если по тем или иным причинам она оставалась одна, – а такие ситуации случались довольно часто, – Герда не теряла времени даром и, вспоминая все, чему ее учили в Коллегиуме еще в ту пору, когда никак не получалось пробудить этот чертов дар, тренировалась сама. Она помнила кое-какие техники, которым их обучали на «Теории магии», и некоторые формулы, бесполезные для нее в то время, но активно разучиваемые другими послушниками. И сейчас все это ей очень пригодилось. А потом с Гердой случилось настоящее чудо, открывшее ей новые горизонты.