Черная Луна - [9]

Дуводас шел почти целый день, все время забирая к северо-востоку. Уже в сумерки он увидел черную полосу земли — издалека она казалась дамбой, безнадежно пытавшейся сдержать натиск пустынного моря. Полоса земли пересекала дорогy, по которой шел Дуводас. Уже темнело, когда он подошел к земляному валу и поднялся на его гребень. Здесь когда-то пролегала северная граница земли эльдеров. Именно в этом месте, надежно укрытом туманами и пологом эльдерской магии, Дуводас давней осенней ночью пересек границу. Здесь по-прежнему росли дубы, но лишь одинокие деревья — леса больше не было. Слишком много деревьев погибло от нехватки воды.

Дуводас надеялся, что, ощутив под ногами землю, почувствует себя лучше — но ошибся. Запах травы, влажной от недавнего дождя, лишь острее напоминал о безжизненной пустыне, которая осталась у него за спиной.

Дуводас брел среди редких дубов. Восемь лет назад он пришел в деревню, процветавшую на плодородных берегах реки Круин. В отличие от покрытых шерстью эльдеров, которые когда-то приютили и вырастили Дуводаса, он сам мог без опаски жить среди людей, бывших своих сородичей. Тем не менее денег у него не было ни гроша, а потому встретили его в деревне неприветливо. Пришельцу не предложили ни место для ночлега, ни даже миску похлебки. Крестьяне косились на него с нескрываемым подозрением, а когда Дуводас предложил заплатить за ужин пением, ему ответили, что музыки им не нужно.

Голодный и уставший, Дуводас побрел дальше.

Теперь он снова стоял на краю деревни. Заброшенные дома опустели, широкое речное ложе пересохло и растрескалось.

Та же чудовищная сила, что содрала с гор плодородную почву, осушила до капли полноводную реку. Без воды крестьянские поля были обречены. В лунном свете Дуводас разглядел, что крестьяне вырыли множество колодцев, тщетно надеясь хоть так спасти урожай от гибели.

Он заночевал в заброшенной хижине, а с рассветом тронулся в путь, припомнив о том, как добры были к нему когда-то охотник и его семейство — их длинный приземистый дом стоял в лощине, на границе между лесом и горами. Восемь лет назад Дуводас прибрел к их порогу мокрый и несчастный, умиравший от голода и усталости. Когда громадный пес бросился на него, зловеще ощерив зубы, Дуводас даже не успел ничего предпринять. Ударом в грудь собака сбила его с ног, едва не вышибив дух. Миг — и он уже валялся на земле, задыхаясь под тяжестью массивного тела, вслушиваясь в глухое рычание. Потом прозвучал строгий оклик — и пес неохотно отошел.

— Ты, верно, чужой в этих краях, друг мой, — услышал, как в тумане, Дуводас. Сильная рука ухватила его за плечо и рывком подняла на ноги. В лунном свете казалось, что волосы охотника мерцают стальным отливом, а светло-серые глаза сияют серебром.

— Это правда, — пробормотал Дуводас, — я нездешний. Я… э-э… бродячий певец, менестрель. Я бы с радостью спел вам песню или рассказал историю в обмен на…

— Тебе не придется петь, — перебил его охотник. — Пойдем, у нас в доме тепло и есть еда.

От этих воспоминаний Дуводас даже воспрял духом и прибавил шаг. Вскоре после полудня он пришел к дому охотника. Дом выглядел таким же, каким сохранился в памяти Дуводаса, — приземистым, длинным, крытым дерном, вот только детская половина, пристроенная позже, потеряла свой новый вид и почти ничем не отличалась от старой постройки. Дверь дома была распахнута настежь.

Осторожно ступая по огородным грядкам, Дуводас подошел к дому. Внутри было темно, но он услышал стон и обнаружил охотника — тот лежал, голый, на полу у очага. Дуводас опустился рядом с ним на колени. Кожа у мужчины была сухая и горячая, на шее, в подмышках и в паху чернели чумные бубоны; один уже лопнул, залив кожу гноем и кровью. Поднявшись, Дуводас пошел в дальние комнаты. В первой лежала в постели жена охотника; она была без сознания, исхудавшее лицо больше походило на обтянутый кожей череп. У нее тоже была чума. Дуводас прошел на детскую половину. Восемь лет назад у четы был только один ребенок — мальчик девяти лет. Сейчас в большой кровати лежали две маленькие девочки и младенец. Малыш был мертв; девочки умирали. Дуводас бережно прикрыл их одеялом.

Достав арфу, он вернулся в большую комнату. Во рту у него пересохло, сердце билось прерывисто и часто. Поставив стул посреди комнаты, он сел, закрыл глаза и постарался обрести душевный покой — источник магии. Дыхание его стало медленней и глубже. Живя среди эльдеров, Дуводас научился многому, но все же он был человеком, а потому магия исцеления всегда давалась ему нелегко. Эта сила рождалась из душевного мира и гармонии — того, что человеку трудней всего обрести.

— В вашей крови живет бурная жажда насильственного действия, — говорил Дуводасу Раналот, сидя рядом с ним в тени Великой Библиотеки. — Люди по сути своей охотники-убийцы. Они преклоняются перед силой и героизмом. Само по себе это не зло — однако готовит в душе почву для зла. Помимо воли человек исторгается на свет из материнской утробы, и первое движение его души — гнев на тех, кто насильно лишил его уютного прибежища.

— Но мы можем учиться, мастер Раналот. Я же научился.