Черная Луна - [16]

— Я ничего не могу изменить, — сказал Тарантио. Они молча допили чай, а потом Броуин вывел Тарантио из хижины наружу, под яркий солнечный свет.

— Я хотел бы кое-что тебе показать, — пояснил старик. — Следуй за мной.

Они поднялись по склону горы, по старой оленьей тропе, окаймленной с двух сторон высокими соснами. На самой вершине горы была прогалина, и в центре ее, на стапелях покоилась рыбачья лодка. По ее изящным обводам было видно, что сработана она мастерски и с любовью. У лодки была и крытая каюта, и высокая мачта, хотя и без паруса. Судно было полных сорок футов в длину. На миг Тарантио остолбенел от изумления, затем подошел к лестнице, прислоненной к стапелям, и вскарабкался на лодку. Броуин последовал за ним.

— Ну, что скажешь? — спросил он.

— Она прекрасна, — ответил Тарантио. — Но мы ведь на целую милю выше озера. Как же ты спустишь ее на воду?

— Я и не собирался спускать эту лодку на воду. Мне просто захотелось ее построить.

Тарантио рассмеялся.

— Просто не верится, — сказал он. — Я стою на палубе лодки, которая построена на горе. Это же бессмысленно!

Улыбка Броуина угасла.

— Бессмысленно? А при чем тут смысл? Я всегда мечтал о том, чтобы построить лодку. И вот моя мечта сбылась. Неужели ты не можешь этого понять?

— Но лодка должна плавать, — возразил Тарантио. — Только тогда она выполнит свое предназначение.

Броуин сердито помотал головой.

— Сначала ты говоришь о смысле, потом — о предназначении. Ты воин, Тарантио. Какой смысл войны? В чем ее предназначение? Эта лодка — моя мечта. Моя. Мне и решать, каково будет ее предназначение.

Шагнув вперед, он положил руки на плечи Тарантио.

— Знаешь, — проговорил он печально, — ты говоришь и мыслишь, как старик. Ты преждевременно состарился. Будь ты молод, ты понял бы меня. Пойдем, вернемся в хижину. Мне пора приниматься за работу, тебе — готовиться в дорогу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Броуин отдал Тарантио старый котелок, две тарелки и оловянную кружку, потрепанный дорожный мешок и обитую кожей флягу для воды. Тарантио прикрепил к поясу мечи.

— Спасибо тебе, — сказал он старику и, выйдя из хижины, направился к гнедому мерину, который раньше принадлежал покойному Брису.

Тарантио оседлал коня и приторочил дорожный мешок к луке седла.

— Что ж, поеду, — сказал он. — Но прежде объясни мне, почему тебя так рассердили мои слова насчет лодки? Чего ты ждал от меня, Броуин?

— Знаешь, что мне нравится в молодых? — вопросом на вопрос отозвался старик. — Их жадность к жизни и способность видеть дальше пределов обыденности. Молодые непросто смотрят на мир и видят то, что переменить невозможно, — нет, они пытаются его изменить. Частенько они безрассудны, и их идеи сыплются на землю, точно обессиленные птицы. И все же они пытаются, Тарантио.

— И ты считаешь меня жалким и недостойным только потому, что я не вижу смысла в лодке, построенной на горе?

— Нет, нет, нет! — горячо возразил Броуин. — Вовсе я тебя таким не считаю. Ты добрый человек, Тарантио, ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. И огорчает меня вовсе не твое отношение к лодке, а твое отношение к самой жизни. Боги милосердные, да кому же под силу изменить мир, как не молодым?

Тарантио заглянул в серые, необыкновенно серьезные глаза старика — и ощутил в себе разгоравшийся гнев.

— Броуин, мы знакомы всего лишь несколько часов. Тыне знаешь меня. Ты понятия не имеешь, кто я такой и на что способен.

В этот миг проснулся Дейс, и Броуин, побелев, отпрянул. Он увидел, как душа Тарантио замерцала и раздвоилась. У левой ее половины было теперь мертвенно-серое лицо с косматой гривой белых волос. Броуин заглянул в раскосые желтые глаза — и съежился от страха.

— Я не хочу умирать, — услышал он свой дрожащий голос.

— О чем ты? Я и не собираюсь тебя убивать.

— Он видит меня, — сказал Дейс. — Верно, старик?

— Верно, — признал Броуин. Тарантио на миг остолбенел.

— Ты… ты видишь Дейса? В самом деле видишь?

— Да. Я обладаю даром видеть человеческие души. Мне это не раз помогало в жизни — распознавать тех, кому можно доверять… Не убивай меня, Тарантио. Я никому не скажу.

— И как же я выгляжу, старик? Я красив?

— Да. Очень красив.

— Поверить не могу… — пробормотал Тарантио. — Так он все-таки существует! И я не сумасшедший.

Он отошел к резной скамье, стоявшей под старым вязом, и сел. Броуин не шелохнулся, так и стоял, словно прирос к месту. Тарантио знаком подозвал его к себе.

— Ты когда-нибудь раньше встречал человека с двумя душами? — спросил он.

— Лишь однажды. Он стоял на эшафоте с веревкой на шее.

— Ты, случайно, не знаешь, как такое могло случиться со мной… то есть с нами?

— Нет, не знаю. Пощади меня, Тарантио. Мне и так недолго осталось жить.

— Святые Небеса! Прекрати, Броуин! Говорю же — я нисколько не намерен убивать тебя! Да и с какой стати?

— Не ты… он. Дейс желает моей смерти. Спроси его.

— Он знает, Чио. Он должен умереть. Я убью его быстро и без мучений.

— Нет. В этом нет нужды. Он нам не опасен. И неужели ты бы вправду получил удовольствие, убив безобидного старика?

— Да.

— Почему?

— Он солгал мне. Сказал, что я красив. Я урод, Чио. Я видел свое отражение в его глазах.

Тарантио ощутил, как Дейс в его сознании напрягся, пытаясь выбраться наружу. Тарантио перехватил его, затолкнул поглубже.