Чёрная лента - [14]

Он тоже закурил и, подумав, добавил:

— Хорошо. Что мы будем делать дальше? Выявились следующие направления поисков, — он стал загибать пальцы. — Пропавший автор письма и его «Фургон 99». И пропавший — как вы предположили — секретарь владельца Музея восковых фигур. Это, полагаю, имеет не очень большую перспективу. Как и вообще поиск других тел тех, кто был причастен к этим событиям и исчез. Актуальны три вещи: та певичка ресторана «Париж» и, соглашусь с вами, чаша Ягайло, которую теперь, завладев крестом Витовта, будут искать нацисты «Черной ленты». И, конечно, Отто Клаус.

— Весьма разумный ход мыслей, — похвалил его профессор.

— Я, конечно, сейчас передам, чтобы мои коллеги провели розыскные мероприятия по тем пунктам, которые я назвал первыми, — затянулся папиросой контрразведчик. — Но это мы им и оставим. Займемся последними пунктами. Певичка, Клаус и чаша Ягайло.

И он замолчал, ожидая предложений.

— Насчет певички… — стал вслух размышлять Алесь. — Я порой бываю в ресторане «Париж». В прошлом году там пели Бригида Буш и потрясающая Канизия. В последнее время там появилось две новых. Одна Мартина, другая, если не ошибаюсь, Эльвира Роуз. Обе, как мне говорили, популярны у публики. Интересно на них взглянуть. Согласно письму, получается, что кто-то из них агент «Черной ленты»… Трудно поверить…

— Но кому-то из них Лещинский все-таки передал свое письмо с попыткой шантажа, — возразил, вздохнув, Янкович. — Но кому именно? И как это узнать?

— А давайте сегодня отужинаем в «Париже», — предложил журналист. — На ловца и зверь бежит…

— Как бы этот ужин не оказался последним… — покачал головой офицер Дефензивы. — Впрочем, что-то предпринять все равно нужно… Ладно, договоримся так: приходите в ресторан к восьми вечера. Я тоже там буду, но сделаем вид, что мы не знакомы. А перед рестораном на всякий случай будут дежурить мои люди. Возможно, нам удастся что-то узнать…

— У них крест Витовта, и мы должны попытаться его вернуть, — сказал Дайнович. — Нельзя позволить им увезти святыню в Рейх.

— Боюсь, что крест они уже отправили в германское посольство, — ответил Янкович, вставая с кресла. — Ну что же, панове, до вечера… Ужинаем в ресторане…

х х х

Ресторан «Париж», восемь часов вечера того же дня.

За одним из столиков, недалеко от небольшой сцены и оркестра, сидели Алесь и профессор, оба в темных костюмах, бабочках и белых сорочках. Звучала ненавязчивая музыка, на стенах между картинами с видами Парижа неярко горели лампы, и в полумраке официанты сновали между столиками. Здесь любили проводить вечера в основном иностранцы и местная богема — аристократы и буржуа. Густо пахло дымом сигар и женскими духами.

— Не люблю места, где собирается подобная публика, заметил Чеслав Дайнович, оглядываясь по сторонам.

Справа от них ужинал известный банкир с женой и взрослой дочерью, слева владелец ювелирного магазина с любовницей. В зале оказалось и много других богатых и влиятельных людей. За одним из дальних столиков сидел в черном костюме офицер Дефензивы Янкович с какой-то дамой, и он время от времени бросал на них как бы случайные взгляды.

Профессор и Алесь заказали графин «Зубровки», морс, антрекоты, гусиный паштет, марсельский салат и спаржу. Уходя, официант сказал им, что сегодня поет Эльвира Роуз.

— Говорят, она откуда-то из Запада приехала, — тихо сказал профессору Алесь. — Уж не из Германии ли? Но родилась вроде бы где-то у нас. Неужели она работает на немецкую разведку?

— Если так, то это виленская Мата Хари, — усмехнулся Дайнович и поднял голову: — Кстати, вот появилось и главное действующее лицо… Герр Отто Клаус…

Журналист искоса взглянул туда, куда смотрел профессор. Пустой столик в дальнем от них углу занял немец в черном смокинге. Худой и длинный, лет за пятьдесят, с пенсне в глазу и с вертикальным шрамом на правой щеке. Выражение лица высокомерное и, как показалось Алесю, какое-то каменное и застывшее. Тот, ожидая официанта, сидел неподвижно, с выпрямленной спиной и сложенными руками.

— Настоящий прусский аристократ из Кенигсберга, — сказал Минич и осекся на полуслове.

Немец направил на него свой взгляд — внимательный и ледяной, от которого журналисту мгновенно стало не по себе. Он опустил глаза. Через минуту взглянул снова — немец все так же на него смотрел, как кобра на мышь.

— Похоже, он меня узнал, — сказал Алесь профессору.

— Я тоже это заметил, — тихо ответил тот, повернув голову в другую сторону. — Какой на редкость тяжелый взгляд… Поистине, это опасная личность… Уж не ошиблись ли мы, решив сюда прийти?

Появился официант с подносом, он поставил на столик графин с «Зубровкой» и прочее заказанное.

— Давайте, дорогой пан профессор, выпьем, — налил рюмки побледневший Минич. — А то что-то неуютно тут как-то стало… Опять перед глазами шесть трупов, которые ночью видел. И эти мертвецы исчезли… Кошмар возвращается…

Они выпили. Потом еще. После нескольких рюмок спиртного журналист почувствовал, что наваждение ушло. Но когда на сцене появилась певичка Эльвира Роуз, наваждение вернулось — уже другое.

Увидев ее, Алесь забыл абсолютно обо всем и сидел с раскрытым от удивления ртом.