Черная кровь - [27]

О том, что творится в верхнем мире, никто из пришельцев ничего не знал. Их шаман погиб в первой же схватке с диатритами, а других мастеров магии у детей тура не оказалось. Но и без того пришельцы были напуганы происходящим и при первой же возможности забрали свои семьи и окончательно ушли в горы. Но и там, за двумя реками, они не чувствовали себя совершенно спокойно, а выставили стражу в узких ущельях, чтобы, не приведи прародитель Тур, не прозевать появление убийственных птиц.

Приречные селения вновь зажили размеренной жизнью, ничем особо не отличавшейся от прежних лет, если не думать о необычно тёплой и сухой осени и о том, что великая река превратилась в узкую ленту нечистой воды, едва струящейся между илистых берегов. Люди как избавления ждали осенних дождей, но лишь Ромар и Матхи догадывались, что дожди, скорее всего, не пойдут.

Матхи тоже извёлся. Он спал с лица, глаза ввалились. Ежевечерне он уходил камлать на берег умирающей реки или в священную рощу, где попирал корнями землю прадед деревьев Исконный дуб. Билась в агонии река, чуждо молчали древесные духи, огнём палил верхний мир, и нигде не предвиделось добра. Последние дни словно что-то сломалось в Матхи; он уже не просил помощи у Ромара, обыденные дела справлял словно во сне, а однажды пришел к Бойше и целое утро разговаривал с ним, после чего Бойша ходил чернее тучи и даже без дела накричал на стряпух, допустивших по нерадивости вонь и чад от своих очагов. О чём говорили вождь с шаманом, так и осталось тайной, Ромару ни тот, ни другой ничего не сказали.

Остальные люди жили как во всякий другой год, хоть и судачили о странном. А что ещё делать? Увидав обнажившееся речное дно, люди поначалу ужаснулись, а через неделю привыкли, тем более что река всё-таки пересохла не полностью. Помирать, что ли, оттого, что странное кругом творится? О странном пусть заботятся колдуны, а остальным родичам куда важнее начало осенних праздников: посвящение в невесты, испытание молодых охотников, а потом, ещё через две недели, – свадьбы.

Сроки праздникам поставлены от предков, и не просто так, а с умом. К началу осени табунится в степи копытный зверь, отходит с западных пастбищ, где не так сильно выгорает летом трава, в степи на востоке. Там зимы малоснежны и легче добывать скудный корм. Но на пути кочующих стад объявляются люди. Начинается большая осенняя охота. В эти дни юноши, ещё не ставшие охотниками, вправе взять оружие и принять участие в облавах. Затем начинается всеобщий мясоед, а вместе с ним – испытания и посвящение в мужчины.

Девушкам проще – достигла возраста, вот ты и невеста. Обряд назначают только если объявляется в роду пришлая юница, которую надо принять в одну из семей. Обычно всё это заранее известно: где не хватает невест, в ту семью и идут девушки. А свадьбы начнутся после перелёта птиц, когда любой мальчуган приносит столько добычи, сколько сможет поднять. Всю неделю люди едят птицу, и недаром свадьбам покровительствуют крылатые птичьи боги. От них любовь, от них счастье. Потому и невест выкликают утицами и лебёдушками, а милостивый обычай не велит во время лёта бить живущих парами лебедей – бережёт птичьи семьи.

Но в этом году всё шло наперекосяк. Собрались старухи петь над приёмышами песни, переряжать в новые рубахи, разводить по новым семьям. Вождя с колдунами пригласили, не для совета, а ради уважения. В семейных вопросах дела, как встарь, решают бабы, и всякий признаёт, что это правильно. И вот тут-то в накатанную церемонию влетел молодой, ещё и посвящения не прошедший парень Малон. От кого бы другого ожидать, а не от него. Когда только успел и сам влюбиться, и девку влюбить…

Во всяком случае, не успели старухи рассесться кружком, как выбежали в середину круга Малон и взятая у детей тура конопатая Калинка и повалились хозяйкам в ноги. Просили об одном: принять Калинку в ту семью, куда дозволено свататься Малону. А там и без того невест избыток.

– Эк вы мне всё спутали! – крякнул с досады Бойша. – Я за вас думал, считал, а вы с вашей любовью… – Вождь сплюнул с досады и приказал: – Решайте, матери. Как велите, так и сделаем.

Старухи поглядели на ждущую приговора пару: оба невысокие, оба крепкие, что гриб-боровик июльской порой, и широкоплечие тоже. Ну как нарочно их друг для друга лепили. Поворчали старухи, да и махнули рукой: пусть их – в счастливой семье дети здоровыми родятся.

С парнями тоже не всё было ладно. На какое время испытания назначать, если зверь пошёл раньше срока и не в ту сторону, а перелётная птица, судя по всему, на зимовку сниматься не спешит. И всё-таки подошли рассчитанные сроки, начался праздник.

Последние три дня юноши сидели на виду у всех, за игрушечной оградой возле Столпа предков. Изготовленное своими руками и опробованное во время недавних охот оружие хранилось в землянке колдуна, Матхи ежедневно окуривал его смолистым дымом. Все три дня полагалось поститься, что обычно воспринималось спокойно, но в этом году служило темой множества невнятных шуток. Коротко они сводились к одному: вот сидит толстенький Малон или жирненький Рутко, а в это время голодный мангас… Таши смешков не слушал, а и слышал бы, так не обиделся бы. Не до того было. Муть качалась в душе. Срок подошел, а он так ничего и не решил. Знал твердо: так – не будет. А что «так» – неведомо.