Черная кость: Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон - [9]
Грозный вид чужого воинства волновал, тревожил и угнетал.
– Как тебе все это, а, Бельгутай? – напирал Тимофей. – Как тебе эдакая силища?
– Да, армия Хейдорха впечатляет, – согласился ханский посол.
– А для чего, по-твоему, собирают подобные армии, если не для войны?
– Для войны и собирают, – пожал плечами Бельгутай. – Иначе бы нас с тобой сюда не отправили.
– А проку-то с того, что отправили?! – Тимофей в сердцах мотнул головой. – Думаешь, Феодорлих, имея такое войско, прислушается к предупреждению хана и отступится от северных земель?
– Нет, я так не думаю, – спокойно ответил татарин.
– Тогда что мы здесь делаем?!
Ханский посол натянув поводья и окинул его внимательным взглядом. Тимофей глаз не отвел.
– Что мы здесь делаем, Бельгутай? – повторил он свой вопрос. – Все ведь уже ясно. Все было ясно с самого начала. Войны не избежать. Так к чему терять время на бессмысленные переговоры? Или ты приехал сюда не только для того, чтобы говорить с императором? Скажи честно, Бельгутай…
– Честно хочешь, Тумфи? – прищурившись, усмехнулся степняк. – Но тогда и ты ответь мне – и тоже честно. Ты сам зачем примкнул к посольству? С каким напутственным словом послал тебя твой Угорим-коназ?
Улыбка ушла с обветренного лица кочевника, будто стертая незримой рукой, а вот пытливый прищур остался.
– Ты ехал сюда для того лишь только, чтобы переводить чужие речи, или тебе дадено другое задание?
Бельгутай, не моргая, вглядывался в него из темных щелочек-бойниц.
Тимофей стиснул зубы. Все верно. Было! Было задание. Прозорливый нойон, конечно, не знал об этом наверняка, но вполне мог догадываться. «Наблюдай не только и не столько за латинянским императором, сколько за татарскими послами, – велел Тимофею ищерский князь-волхв. – За каждым их поступком, за каждым словом. Смотри, слушай. Все. Всегда. Всюду. Помни: мое защитное слово, произнесенное над тобой, не только оберегает тебя от дурного глаза и чужой магии, но и связывает нас незримой колдовской нитью. Так что я тоже буду смотреть твоими глазами и слушать твоими ушами. Это может оказаться полезным».
Солнце медленно опускалось за горизонт, озаряя императорский лагерь прощальными багровыми отблесками. Посол и толмач сверлили друг друга холодными изучающими взглядами. Смотрели молча, долго, целую вечность. Так смотрят два хищника из одной дружественной – пока еще дружественной – стаи, случайно задевшие один другого. Случайно или не очень. Задевшие, а после показавшие зубы. По привычке или с тайным расчетом. Показавшие и…
И спрятавшие.
Напряженный момент испытующих взглядов миновал. Бельгутай вновь раздвинул губы в приязненной улыбке:
– Я – посол Великого хана, ты – толмач при посольстве. Пусть все так и остается впредь, Тумфи, договорились? Пусть каждый несет свою службу. Сейчас мне, как никогда, нужен хороший переводчик, так к чему нам усложнять ситуацию? Да, я тоже полагаю, что войны не избежать, но это не дает мне права прекращать переговоры с Хейдорхом.
– Да зачем они нужны, переговоры эти? – прорычал Тимофей. – Кому?! Для чего?!
Два проезжавших мимо всадника в белых, с черными крестами, плащах покосились в их сторону. Взгляды рыцарей ордена Святой Марии были настороженными и недружелюбными. Впрочем, тевтонские братья на татарских послов иначе здесь и не смотрели.
– Ты задаешь ненужные и лишние вопросы, – негромко, но твердо ответил Бельгутай. – Тебя послал сюда твой коназ, меня – мой хан. Им, должно быть, виднее, а мы… мы просто делаем свое дело, не делать которого не можем. Вот и все.
– Все? – Тимофей шумно выдохнул. – Ох, кабы так просто оно было!
Бельгутай снова заглянул ему в глаза.
– Что с тобой, Тумфи? Объясни, что на тебя нашло? В императорском шатре ты держал себя в руках. А сейчас вдруг, ни с того ни с сего… как вы, урусы, говорите?.. Воз-бе-ле-нил-ся. Почему?
– Почему?! – Тимофей сплюнул в сердцах. – Да потому, крысий потрох, что тошно смотреть на все это латинянское воинство и ждать, пока оно двинет на Русь.
Бельгутай неодобрительно покачал головой:
– Послушай, Тумфи, ты же знаешь, Великий хан…
– Что хан?! – злобно прошипел Тимофей. – Что, Бельгутай? Думаешь, мне легче от того, что твой хан и латинянский император делят промеж себя наши земли, словно вынутый из печи пирог? А я…
Вздох, похожий на стон, вырвался из его груди.
– А я вам в этом помогаю.
– Вы, урусы, сами нарезали этот пирог, – беззлобно, но сухо и жестко заметил Бельгутай. – Для других нарезали, для тех, кто окажется достаточно проворен, велик и силен, чтобы проглотить его по частям, не подавившись при этом. Не ищи виноватых на стороне, Тумфи, и уж тем более не вини себя, если ваши неразумные конази-честолюбцы никак не могут договориться и не способны принять власть одного над всеми. Кто, как не они, в нескончаемых усобицах растерзали и обескровили ваши земли? Кто, как не они, продолжают заниматься этим по сию пору?
