Чёрная кошка в оранжевых листьях - [2]
Просить!
А служить Ему как? Вот уйти в монашество… И все равно, не знаю, нужно ли Ему такое служение?
Не мудрее ли, как Альберт Швейцер?
Словом, вера — это очень личное, личный секрет каждого… Так сегодня утром я успокоила маму, потому что Д. звонит и говорит часами, а мама боится ее перебить. Гнева Божьего боится, наверное… Д. же так хвалится отмоленным и вымоленным, что даже ангелам должно быть за нее стыдно…
Моя первая осознанная картина — «Герника» Пикассо. Боялась на нее смотреть. И потом — Куинджи «Ночь на Днепре». Просто обожнювала…
А потом уже, когда болела, рассматривала открытки — мама в детстве и юности собирала Третьяковку, Эрмитаж, Дрезденскую галерею и Лувр прямо по залам.
У нас дома было около десяти обувных коробок с такими открытками. Какое было время: обложишься коробками с открытками, книгами… Лежи, болей. Даже не помню, чтобы я днем, пусть с высокой температурой, спала. Нет, жаль было такого времени — одна, байковая пижама, горло замотано платком из козьего пуха, тепло, тихо, только часы тикают. Мамины часы со слоном. Ночью в темноте он светился, этот слоник.
Кроме обычной школы, мама работала еще и в вечерней. Иногда она брала меня с собой, и я тихо сидела на задней парте и рисовала или читала. Молчала, даже когда хотелось выйти, боялась маминого гнева.
А вообще, меня часто оставляли дома одну. Верней, с няней Полиной, но Полина всегда куда-то бегала, не всегда отпрашиваясь у родителей.
Однажды (видимо, я опять была больна) зимой мама, уходя, поставила передо мной маленький стакан с молоком, а на блюдечко положила таблетку. А на столе стояла, по-моему, радиола, а на ней — часы с тем самым зеленым слоником, который светился в темноте… Вот на эту радиолу рядом с часами и было поставлено молоко и блюдце с таблеткой. Мне было, наверное, лет пять-шесть. Мама сказала, когда эта стрелка будет тут, а эта тут, надо выпить таблетку и запить молоком. Обычно лет до шести, пока не научилась читать, оставаясь дома одна, я тихо плакала — боялась, у меня было очень хорошее воображение. Особенно когда отключали свет. А тут мне дали задание. И я уселась за стол, положила подбородок на сложенные ладони, как собака, и стала следить за стрелками. А они совсем не двигались. Я не знаю, сколько я так просидела, следя за часами, но все время думала, что вот-вот выпью эту проклятую таблетку — и тогда уже начну плакать, а сейчас мне некогда. Мне обязательно надо выпить таблетку, когда эта стрелка так, а эта — так. И никак иначе. Мама мне велела, и я обязательно должна, а иначе… Ну, я не представляла дальше, что иначе. Наконец, через сто с лишним лет, когда одна стрелка стала так, а вторая — так, я быстро положила таблетку в рот и запила молоком, а молоко остыло, и я нахлебалась гадкой пенки — было очень противно, но мне даже не пришло в голову, что это можно выплюнуть! Потом я огляделась, и тут постучали — это пришла няня Полина, но я-то не знала, я сначала посидела тихо, а потом отвалила нижнюю губу и стала плакать, как обычно… Но это напряженное ожидание, что я могу не заметить, как одна стрелка станет так, а другая — так, что могу не успеть, и будет иначе, оно до сих пор свежо, и этот дискомфорт ожидания я и сейчас ощущаю таким холодком в животе…
Чудеса близко. Иногда слышен звон, приближение чего-то, видна какая-то вибрация в воздухе… Со мной они происходят, и тогда я думаю, что кто-то их для меня устраивает… Кто-то.
ИЗ ПАПКИ «РАССКАЗЫ И РАССКАЗИКИ»
У РОЯЛЯ
— Строч-чит пулемет-чик
За синий платочек…
Знаменитая Клавдия Шульженко эффектно поднимала красивую руку с синим платком. Но не это, не это потрясало мое свежее детское воображение. Я пережидала всю песню, а потом первую серию низких поясных поклонов. А потом — вот! Вот оно! Изящный жест левой руки в сторону и чуть назад:
— Ак-компаниатор Да-а-вид Ашкенази!
Сколько раз у зеркала я одновременно небрежно и изящно отводила руку в сторону и чуть назад и произносила как заклинание:
— Аккомпаниатор Давид Ашкенази!
Вот тогда во мне и родилась уверенность, что мне нравится не петь, не танцевать, не играть на фортепьяно, хотя я все это делала неплохо, — а объявлять! Я мечтала быть объявлялой.
Однажды я поделилась этой мечтой со своей учительницей музыки, и она устроила мне дебют. Добрая душа, если б она знала, чем это закончится…
Мне поручили вести концерт выпускников нашей музыкальной школы. Благо голос у меня был звонкий, а дикция четкая. На прогонах концерта в школе и вечерами дома я торжественно объявляла всех исполнителей, композиторов, произведения, инструменты и педагогов. Я все это вызубрила наизусть и несколько ночей подряд будила свою сестру воплями: «Выступает аккомпаниатор Давид Ашкенази!»
Сложность была в том, что когда я объявляла аккомпаниаторов, то после первого слова останавливалась, сглатывала и мысленно подставляла вместо прочно засевшего в памяти маэстро Ашкенази фамилию выпускника, а потом уже объявляла ее вслух.
— Начинаем! Кан-церт! Выпускников! Музыкальной школы номер три! — заученно заголосила я под грохот собственного сердца.
Все шло прекрасно: выпускники волновались, вытирали платками пальцы, лбы и инструменты, а я была спокойной и самой главной. Все спрашивали меня: «А когда я? А когда я?»
Многие из тех, кому повезло раньше вас прочесть эту удивительную повесть Марианны Гончаровой о Лизе Бернадской, говорят, что не раз всплакнули над ней. Но это не были слезы жалости, хотя жизнь к Лизе и в самом деле не всегда справедлива. Скорее всего, это те очистительные слезы, которые случаются от счастья взаимопонимания, сочувствия, нежности, любви. В душе Лизы такая теплая магия, такая истинная открытость и дружелюбие, что за время своей борьбы с недугом она меняет жизнь всех, кто ее окружает. Есть в повести, конечно, и первая любовь, и ревность, и зависть подруг, и интриги, и вдруг вспыхивающее в юных душах счастливейшее чувство свободы. Но не только слезы, а еще и неудержимый смех вызывает у читателей проза Гончаровой.
Они живут рядом с нами, ловят наш взгляд, подсовывают мягкие уши под нашу руку. Ну да – пара изгрызенных туфель. Но что такое пара каких-то бездушных туфель по сравнению с теплой головой на твоих коленях, с их мягкими лапами и теплым пузом! Что пара разбитых чашек или опрокинутых горшков с цветами по сравнению с торопливым топотом и радостными взлаями и взмявами, когда вы еще идете по лестнице, когда всего лишь гремите ключами, когда только входите в прихожую! Впрочем, эта книга не только о них, наших усатых, хвостатых и пернатых.
Сюжеты Марианны Гончаровой, со всеми их нелепостями, случайностями и невероятным обаянием, выхвачены из воздуха, из садов и полей, из улиц и переулков небольшого городка. Герои – вроде бы самые обычные люди: вот интеллигентный и немного застенчивый дантист, вот влюбленная юная красавица, вот веселые попутчики, вот отважные воздухоплаватели, вот особенные дети, знающие и понимающие гораздо больше, чем мы предполагаем, вот рыцари и пасечники, неугомонные жулики и волшебники. Истории их жизни рассказаны с неизменным юмором и симпатией, и кажется, будто мы, читатели, знакомы с каждым из них с самого детства.
Если чудеса не послать специальным рейсом, в дороге они могут заблудиться и даже потеряться, испортиться или просто попасть совершенно не по адресу. А если чудо произойдет не с тем человеком, будет ли оно чудом?Марианна Гончарова написала книгу маленьких историй, полных уютного очарования. Самые печальные обстоятельства – не помеха для счастливых финалов, а нынешние горести – повод ждать будущих радостей. Только так и никак иначе!
Природа дружбы естественна. Дружба — это не изобретение человека. Это изобретение кого-то поумней. И потому, что дружба дается свыше, вашими друзьями могут быть не только люди, но и все, кого вы встречаете в этой жизни, невзирая на образование, место жительства, возраст, статус, наличие хвоста, количество ног, лап, щупальцев, крыльев или плавников.Дружба дается свыше. Как умение улыбаться или плакать.Эту книгу рекомендуется читать, когда у вас плохое настроение, в одиночестве или в компании вслух.Можно и нужно читать детям.
Автобус жизни писательницы Марианны Гончаровой не имеет строгого расписания. Он может поехать в любом направлении, даже заблудиться. Вообще маршруты воображения Гончаровой весьма причудливы и фантастичны. Она видит из окна своего автобуса гораздо больше, а зачастую и не совсем то, что видят другие пассажиры. Но с ее помощью они оказываются в удивительных и неповторимых жизненных ситуациях, из которых тем не менее всегда есть выход и всегда можно выбраться на дорогу, ведущую к дому.Читатели Гончаровой нередко чувствуют себя ее счастливыми спутниками, которым повезло ехать с ней вместе.
Висенте Бласко Ибаньес (1864–1928) — один из крупнейших испанских прозаиков конца XIX — начала XX в. В мастерски написанных произведениях писатель воссоздал картины, дающие представление о противоречиях жизни Испании того времени. В данном томе публикуется его знаменитый роман «Куртизанка Сонника», рассказывающий об осаде в 219 г. до н. э. карфагенским полководцем Ганнибалом иберийского города Сагунта, ставшего римской колонией. Ганнибал решает любой ценой вернуть Сагунт под власть Карфагена, даже если придется разрушить город.
Новая книга И. Ирошниковой «Эльжуня» — о детях, оказавшихся в невероятных, трудно постижимых человеческим сознанием условиях, о трагической незащищенности их перед лицом войны. Она повествует также о мужчинах и женщинах разных национальностей, оказавшихся в гитлеровских лагерях смерти, рядом с детьми и ежеминутно рисковавших собственной жизнью ради их спасения. Это советские русские женщины Нина Гусева и Ольга Клименко, польская коммунистка Алина Тетмайер, югославка Юличка, чешка Манци, немецкая коммунистка Герда и многие другие. Эта книга обвиняет фашизм и призывает к борьбе за мир.
Без аннотации. В настоящее издание вошел роман арабского писателя Сахиба Джамала «Черные розы», посвященный героической борьбе арабских народов за освобождение от колониального гнета.
Дебютная книга молодого писателя из г. Дзержинска Нижегородской области. Иван Катков не боится экспериментировать с жанрами. Это и социально-бытовая проза, и сатира, и лирико-исповедальные записки, и гиперреализм, и трэш. Герои произведений Каткова очень разные по характеру, жизненным обстоятельствам, судьбе, но их истории отражают острые проблемы нашего общества.
Без аннотации.Вашему вниманию предлагается произведение Богумира Полаха "Возвращение Иржи Скалы".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга рассказов старинного московского интеллигента Владимира Найдина - это попытка возродить классический жанр "врачебных записок" на современном материале. Так писали Булгаков и Чехов. Скольких легендарных людей он лечил? Бахтина и Шкловского, Аксенова и Костолевского. Военных, политиков, спортсменов, артистов. Перед глазами Найдина развернулась настоящая человеческая комедия недугов и выздоровлений. Кто-то из его пациентов снова прыгает с парашютом после серьезнейшей спинномозговой травмы, кто-то стал теннисистом после энцефалита.
Путь к Богу и Храму у каждого свой. Порой он бывает долгим и тернистым, полным боли и разочарований, но в конце награда ждет идущего. Роман талантливой писательницы Елены Крюковой рассказывает о судьбе нашего современника - Бориса Полянского, который, пережив смерть дочери и трагический развод с любимой женой, стал священником Серафимом и получил приход в селе на реке Суре. Жизнь отца Серафима полна испытаний и соблазнов: ему - молодому и красивому, полному жизненных сил мужчине - приходится взять на себя ответственность за многие души, быть для них примером кротости и добродетели.