Черная королева - [77]

Сейчас, когда демон почти сорвался с поводка, он чувствовался и ощущался как живое существо, за которым я шла по следу.

Притягивает, манит, дразнит. Кружит голову. Наполняет всё тело вибрирующей жаждой крови и боли.

Воображение уже рисовало, как я сожму податливую плоть в руках. Как под моим жаром она начнёт сплавляться, распространяя вокруг себя боль, насыщающую и вкусную.

Как эта плоть станет терять вес, выгорая изнутри…

***

Запах жертвы притягивал, дразнил и манил.

Я смутно помнила, как преодолела разделяющее нас расстояние.

И застыла, поверженная в ступор. Жажда свернулась, как тень, застигнутая врасплох светом.

Передо мной стояла маленькая белокурая девочка, не старше пяти лет. Может быть даже младше.

Несмотря на холод, она была босая и лохмотья, служившие ей одеждой, вряд ли способны были согреть маленькое, трясущееся от страха, тело.

Прозрачные, полные ужаса, глаза уставились на меня.

Они были прозрачными и серыми. Как у Анэйро.

– Кто ты? – дрожащим голосом протянула девочка. – Монстр?

Вообще-то, да.

Но только ребёнку об этом знать не стоит.

– Смотря для кого, – выдохнула я, медленно опускаясь рядом с девочкой на колени.

– Ты не сделаешь мне больно?

Я покачала головой:

– Ни за что. Я не причиняю боли маленьким. Особенно если маленькие – это девочки.

– Потому что ты сама когда-то была девочкой?

На чумазом личике отражается жалкая попытка улыбнуться.

– Да. Потому что когда-то я была такой же, как ты. Ну, или почти такой же. Малышка, а где твоя мама?

– Мама умерла.

Ну, конечно. А как же ещё маленькие девочки оказываются одни в холодной осенней ночи?

– И что ты тут делаешь?

– Прячусь.

– От кого?

– От злого дяди. От него плохо пахнет. И он делает мне больно.

Девочка переступила худенькими, как былинки, босыми ножками. Ей явно было холодно.

– Как он делает тебе больно? Бьёт тебя?

Девочка опустила голову. Волосы, вьющиеся и мягкие, накрыли ей лицо.

– Он заставляет меня делать… он…

Я поняла отчего прячется эта девочка. И почему у её страха такой вкус.

Ярость и ненависть ко всем мужланам накрыла волной и, видимо, отразилась в глазах. Девочка сжалась, приседая на корточки, забиваясь в щель.

– Не бойся меня. Я пришла наказать не тебя, а того, кто не боится обижать маленьких девочек….

Резкий рывок сзади за волосы заставил меня опрокинуться на траву, не успев закончить фразы.

Перекошенное от ярости испитое лицо живо напомнило о моём собственном долбанном детстве. О детстве, которое я всеми правдами и неправдами старалась забыть.

– Убирайся, гнусная шлюха, пока я не продырявил твою тупую башку. Я заплатил за это маленькое отродье и намерен развлечься. Сам Слепой Ткач не остановит меня сегодня.

– Слепой Ткач может быть и не остановит. Но насчёт Матери Кошмаров что скажешь?

– Скажу, сдохни, дура!

Я увидела, как его рука поднимает огромное дуло пистолета, упирающегося мне в лицо.

И едва успела скользнуть за Грань.

Мир застыл.

Краски поблёкли.

Вывернувшись из-под его руки я, не выходя на Ту Сторон, схватила мужлана за плечо и послала первый огненный импульс, в тот же миг выскальзывая в нормальное измерение.

Бандит завопил, разжимая пальцы.

Пистолет полетел в лужу.

Мужчина рванулся.

Он был силён. Но его отчаянно сопротивление только доставляло мне удовольствие.

Едва мои руки коснулись голой кожи на его груди, виднеющейся в вороте распахнутой рубахи, как он сразу обмяк, как кролик, парализованный ядом змеи.

Хлынувшая мощной струёй кровь доставила мне неизъяснимое, почти чувственное удовольствие. Ладони, как в пластилин, уходили в липкую кожу.

Глаза у жертвы закатились.

Он повалился на землю как мешок с картошкой.

Его смерть меня раззадорила.

Она не только ни утолила – обострила аппетит.

– Он умер? – голос девочки звучал сладкой карамелью.

Будто колокольчик.

– Он тебя больше не побеспокоит, – заверила я её.

Я пыталась судорожно сообразить, что мне делать с этой красавицей. Если уж о ком-то проявил заботу, нельзя бросать на произвол судьбы.

Ладно, пристрою у кого-нибудь во дворце.

– Давай руку. Пойдём со мной.

– Куда? – недоверчиво посмотрела девочка.

– Пока в ближайшую таверну, а там посмотрим.

Сначала выбрались на освещённую факелами улицу.

Потом зашли в таверну, что показалась мне более респектабельной, чем другие.

– Трактирщик?

– Чем могу быть полезен? – с самой любезной улыбкой, на какую только был способен, обратился он ко мне. – Что желаете вы и ваша маленькая леди?

– Маленькая леди желает комнату, мягкую постель и вкусный ужин. И до утра ты отвечаешь за её жизнь.

Я схватила его за шиворот и приблизила к себе, позволив заглянуть в свои полыхающие бездной глаза.

– Я вернусь за ней на рассвете. И, когда вернусь, будет лучше, если девочка окажется всем довольна.

– Д…да, мэм.

– Отлично. До рассвета.

На прощание я потрепала ребёнка по голове, бросила пару золотых совсем разомлевшему от ужаса (при виде моих глаз) и от счастья (при виде золота) трактирщика.

И покинула таверну.

Я тихонько брела вдоль погружённых в сон улиц в поисках приключений и очередной жертвы.

Капли дождя падали всё тяжелее.

А ржавых ворот в ночном городе меньше ничуть не стало.

Одна из таких калиток оказалась приоткрыта. Я почувствовала тянущийся оттуда след тоски, предчувствия смерти и вошла внутрь.