Чёрная книга - [13]
Алеша, изумленный бесовой наглостью, хотел было прогнать его, но старец удержал юношу, шепнул: «Пусть его, и не такие вещи в миру услышишь. Укрепляйся сердцем». А бес вот заливается: «Если принять, что душа ваша проходит через плотяную форму, то почему б это формой той не воспользоваться? Душа-то свое личное теряет - форма-то в земле остается. Да и неувязочка у вас в христианстве, замечу: если душа вечна, то должна она и прежде рождения существовать и, пройдя плоть, к первооснове вернуться - предрождение где? У индийских мудрецов куда складнее. Во как! Я мимоходом такие важные истины кидаю! Я уж бессмертия души не отвергаю, лучше меня это сделали. Да и вас, полагаю, бессмертье души не очень-то занимает, вам бы здесь прожить праведно. Верно я вас понял?»
Не получив ответа, бес решил, что смутил святых людей, и совсем рассыпался мелким бисером: «Ах, до чего ж я вашего брата, святых, люблю!» Бес даже подпрыгнул от удовольствия. «Черт побери меня, черта, - ведь настоящие люди! Приятно поговорить. Ведь если рассудить, то мы с вами очень похожи. Только вы со знаком плюс, а я - с минусом знаком. Да и что бы вы без меня делали-то, вы, чистые, без нечистого? С кем бы боролись, как бы спасались? Перед кем бы отличались? Нужен я, очень вам нужен. Посудите сами, святые люди, если я бес, то, стало быть, существую в силу Божьего произволения? Миру-то дьявол нужен, как и Бог. А? Логика-то, логика какова? Признайтесь, друзья мои, неотразима! Святым нужен бес! Красиво! Люблю этакие антиномии. Канта очень почитаю. "Чистый разум" в свое время собственнолапно конспектировал. Нужен я вам, нужен, святые угоднички. Вы меня умаляете, меня побеждаете, а сами возвышаетесь. "Мы немощны, а вы крепки, вы в славе, а мы в бесчестии..." - как это там у вас? Ну почему бы нам не заключить с вами, святыми, мир или перемирие временное, сесть вместе за один стол, попировать, ведь мы столько друг дружке хорошего сделали! Поверьте, черт умеет бывать великодушным. Да, да! Люблю я вас обоих, и тебя, старец, и тебя, Алеша! Ведь последние вы угодники московские, пос-лед-ние! Я - бес московский, вы - святые московские. И душа у меня тоже широкая, русская. Долой национальные различия! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Иринарх с Алешей продолжали сдержанно наблюдать за проделками беса. А он заливается: «Склонность имею к философскому анализу. Недавно с одним богословом западным беседовал, презабавные вещи он утверждал: Бог, говорит, умер!»
Тут наш бес уселся на табурете поудобнее, ногу на ногу закинул и полез в карман за папиросами-гво́здиками, но понял, что не получится его наглость, и тон сменил: «Так и сказал богослов этот: "Распятие, - говорит, - было, а Воскресения - никакого". А ведь прав он! Опять же если историю взять. Всегда так было: боги рождались и умирали. У египтян были боги с песьими головами, у греков да римлян разные соблазнительные Венусы, а боги их были бражники и блудники. У каждого народа свой бог, с которым и живет он в истории. Придет пора, народ исчезает, а с ним и боги его. Как культура кончается, она переходит в цивилизацию, а свершив круг свой, вянет цветку подобно. Премудрый философ, западный кумир Освальд Шпенглер в своей книге "Унтерганг дес абендландес" (так и сказал по-немецки, враг!) прехитро о сем толкует. Крышка, - говорит, - скоро западному миру, а с ним - и вере его. О фаустовской душе толкует. А уж Фауста мы знаем, давно его душу купили!»
Оглядел московский бес победно старца с юношей и продолжал без передышки: «Нет, вы посмотрите, бес-то ваш какой начитанный! Я от времени не отстаю, нет. Я все по науке. Потому и в Бога не верю. В двадцатом-то веке в Бога верить - от времени отстать! А я - черт передовой! В последнее время диалектическим материалистом стал. Карлу-Марлу - назубок. "Религия есть опиум для народа и вздох угнетенной твари". Очень это мне по душе. Истины такие приятные. Всё в мире изменчиво. Материя первична, дух вторичен. Бытие определяет сознание. Количество переходит в качество. Насилие есть повивальная бабка истории. Бога нет, а дьявол есть. Всё очень просто. И звучит убедительно, а главное, научно. Хотите спорить? Я готов. Не хотите, значит, презираете? Снизойти до меня зазорно?.. Так-так... О чем бысть мы говорили? О Боге? А стоит ли о Нем говорить, коли нету Его? Фикция всё. Дым. Мираж. Жизнь человеческая - единственная реальность, неповторимый раз она дается, и больше ничего не будет - ни того света, ни Страшного Суда. Всё это ваши попы попридумали, чтоб народ запугивать. Жилось людям плохо, наук они не знали, вот и придумали Бога, и, замечу, прескверно придумали. Зато теперь человек стал всемогущим, о смерти не думает, без Бога живет - славно! Живет-то живет, а зло остается, а искушения остаются, значит, и дьявол остается! Боги-то проходят, один дьявол вечен. Боги-то у разных народов были разные, а дьяволы все одинаковые. Иные-то только дьяволам и поклонялись, знают нашу силу! А я, - нечистый вздохнул, - всего-то бес московский и уж явно не вечен. Как Москва сгинет, и я сгину».
«Нет, - не выдержал Алеша, - устоит Москва, а ты сгинешь! Уходи, бес богохульный!» - «А вот и не уйду! А вот над вами еще поиздеваюсь. Теперь
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не сравнивайте героя рассказа «Король в Нью-Йорке» с председателем Совета Министров СССР Косыгиным, которого Некрасов в глаза никогда не видел, — только в кино и телевизионных репортажах. Не о Косыгине его рассказ, это вымышленная фигура, а о нашей правящей верхушке, живущей придворными страстями и интригами, в недосягаемой дали от подлинной, реальной жизни.Рассказ «Король в Нью-Йорке» направлен не только против советских нравов и норм. Взгляните глазами его автора на наших нынешних «тонкошеих» и розовощеких мундирных и безмундирных руководителей, для которых свобода и правда, человечность и демократия — мало чего стоящие слова, слова, слова…Л.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не научный анализ, а предвзятая вера в то, что советская власть есть продукт российского исторического развития и ничего больше, мешает исследователям усмотреть глубокий перелом, внесенный в Россию Октябрьским переворотом, и то сопротивление, на которое натолкнулась в ней коммунистическая идея…Между тем, как раз это сопротивление, этот конфликт между большевизмом и Россией есть, однако, совершенно очевидный факт. Усмотрение его есть, безусловно, необходимая методологическая предпосылка, а анализ его — важнейшая задача исследования…Безусловно, следует отказаться от тезиса, что деятельность Сталина имеет своей конечной целью добро…Необходимо обеспечить методологическую добросовестность и безупречность исследования.Анализ природы сталинизма с точки зрения его отношения к ценностям составляет методологический фундамент предлагаемого труда…
«Все описанные в книге эпизоды действительно имели место. Мне остается только принести извинения перед многотысячными жертвами женских лагерей за те эпизоды, которые я забыла или не успела упомянуть, ограниченная объемом книги. И принести благодарность тем не упомянутым в книге людям, что помогли мне выжить, выйти на свободу, и тем самым — написать мое свидетельство.»Опубликовано на английском, французском, немецком, шведском, финском, датском, норвежском, итальянском, голландском и японском языках.
Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.
Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.