Черная дыра. Как Европа сделала Африку нищей - [15]

Порой в некоторых местностях производство продуктов питания увеличивалось для обеспечения продовольствием судов работорговцев, но в целом влияние работорговли на сельскохозяйственную деятельность в Западной, Восточной и Центральной Африке было негативным. Рабочая сила выкачивалась из сельского хозяйства, что создавало неустойчивые условия. Дагомея, которая в XVI веке была хорошо известна как поставщик продуктов в район современного Того, в XIX веке страдала от голода. Современное поколение африканцев хорошо помнит: когда в колониальный период трудоспособные мужчины стали рабочими-мигрантами и покинули свои дома, это привело к упадку сельского хозяйства на их родине и часто служило причиной голода. А работорговля, понятное дело, означала во сто крат более жестокое и разрушительное перемещение рабочей силы.

Одним из обязательных условий динамичного экономического развития является максимальное использование рабочей силы страны и ее природных ресурсов. Обычно оно происходит в мирных условиях, но в истории были периоды, когда социальные группы становились сильнее за счет похищения у своих соседей женщин, скота, имущества, используя награбленное на благо собственного общества. Рабство в Африке никогда не имело даже такого искупительного значения. Пленники вывозились за пределы страны вместо того, чтобы использоваться в рамках какого бы то ни было африканского сообщества для производства благ из природных ресурсов. Когда в отдельных областях африканцы, набиравшие рабов для европейцев, осознали, что лучше приберегать некоторых для себя, то был лишь внезапный побочный эффект. В любом случае, рабство препятствовало эффективному аграрному и промышленному развитию оставшегося населения и обеспечивало работой профессиональных охотников за рабами и воинов, способных скорее разрушать, нежели строить. Даже если не принимать во внимание моральный аспект и неизмеримые причиненные страдания, европейская работорговля с точки зрения африканского развития была экономически абсолютно нерациональна. Для наших целей необходимы бóльшая конкретика и рассмотрение работорговли не только в масштабах континента, но и с учетом ее неравномерного влияния на разные регионы. Сравнительная интенсивность захватнических набегов в различных областях достаточно хорошо известна. Некоторые южноафриканские народы были порабощены бурами, а некоторые североафриканские мусульмане – европейскими христианами, но это лишь незначительные эпизоды. Сильнее всего в экспорт живого товара были вовлечены, во-первых, Западная Африка от Сенегала до Анголы, вдоль пояса, протянувшегося на 200 миль[60] вглубь материка и, во-вторых, регионы Восточной и Центральной Африки, где сейчас располагаются Танзания, Мозамбик, Малави, Северная Замбия и Восточное Конго.

При этом можно отметить региональные различия и внутри каждой из этих обширных областей. Может показаться, что работорговля не повлияла негативно на некоторые области Африки – попросту из-за отсутствия экспорта или его низкого уровня там. Однако утверждение, что европейская работорговля – фактор, способствовавший отсталости континента в целом, не должно вызывать сомнений, поскольку из того, что какой-либо африканский регион не торговал с Европой, не следует его полная независимость от любого европейского влияния. Европейские товары проникали в самые отдаленные области и, что более существенно, из-за ориентации обширных областей на экспорт человеческих ресурсов стали невозможны благотворные взаимодействия внутри континента. Вышесказанное станет еще понятнее благодаря нескольким сравнениям. В любой экономике одни составляющие отражают уровень благополучия других. Это значит, что когда имеется упадок в одной из сфер, то он до определенной степени обязательно распространится на другие. Точно так же при наличии подъема в одной сфере другие тоже получают выгоду. Прибегая к аналогии из биологических наук, можно напомнить: ученые-биологи знают, что одно-единственное изменение, такое как исчезновение малого вида, может повлечь за собой негативные или позитивные реакции в сферах, которые, на первый взгляд, никак с этим не связаны. Области Африки, оставшиеся «свободными» от экспорта рабов, без сомнения, также должны были пострадать от произошедших сдвигов, и сложно определить, как именно они пострадали, поскольку неясно, как все могло сложиться иначе. Гипотетические вопросы вроде «что могло бы случиться, если бы…?» иногда приводят к абсурдным спекуляциям. Но совершенно оправданно и необходимо задаться вопросом: «что могло бы случиться в Баротселенде (Южная Замбия), если бы во всем центральноафриканском поясе, с которым на севере граничит Баротселенд, не существовало единой сети работорговли?». Или «что могло бы произойти в Буганде[61], если бы Катанга[62] сосредоточилось на продаже меди Буганде, а не на продаже невольников европейцам?».

В колониальную эпоху британцы заставляли африканцев петь:

«Правь, Британия! Правь волнами:

Британцы никогда[63] не станут рабами!»

Сами британцы начали напевать эту песню в начале XVIII века, на пике обращения африканцев в рабов. «Каким стал бы уровень развития британцев, если бы в течение четырех столетий миллионы их вывозились за пределы родины в качестве рабской силы?». Даже допуская, что эти замечательные ребята все-таки никогда-никогда-никогда не стали бы рабами, можно предположить, с какой силой повлияло бы на них порабощение континентальной Европы. При таком раскладе ближайшие соседи Британии выпали бы из сферы процветающей торговли с ней. В конце концов, именно торговля между Британскими островами и такими регионами, как Балтика и Средиземноморье, признается всеми учеными стимулом, повлиявшим на развитие английской экономики в позднефеодальное и раннекапиталистическое время, задолго до наступления эпохи заокеанской экспансии. В наши дни некоторые европейские (и американские) ученые придерживаются мнения, что хотя работорговля была несомненным моральным злом, она являлась при этом для Африки экономическим благом. Здесь мы лишь кратко рассмотрим некоторые из аргументов в пользу этой позиции, чтобы показать, насколько смехотворными они могут быть.