Черная богиня - [13]

Домбоно подошел к трону. Сказал что-то на звонком, очень красивом языке, потом с силой толкнул Савельева в спину, и Павел упал, от неожиданности не удержавшись на ногах. Он прокатился несколько метров по скользкому полу и замер у подножия трона. За его спиной начал тихо плакать Алик Шелученко.

— Я всего лишь хотела посмотреть на вас, — внезапно произнесла Сикиника. Ее звонкий, какой-то детский голосок здорово контрастировал с торжественным великолепием, жившим самостоятельной жизнью вокруг нее, царицы и богини. Но этот голос был холоден, Павла тут же обдало морозцем ненавистной зимы — он звенел, как удары маленького молоточка по металлу. Савельев поежился. Теперь безумие мира казалось ему еще более безумным. Богиня, которая щебечет на древнемеройском языке! Это смущало, это сводило с ума, и вместо того чтобы отвечать, Павел только и смог, что кивнуть головой.

— Уже три месяца, как не было дождя, — медленно проговорила Сикиника, и каждое слово казалось кусочком льда, отколотого от айсберга и сунутого за пазуху к сильно вспотевшему человеку. — Поля пересохли, люди начинают голодать. С богами нужно помириться, принести им какую-то совершенно особую жертву. Они и так уже получили десять девственниц. Но все еще молчат. Ваша смерть может смягчить их гнев. Дождь спасет Мерое.

Савельев судорожно сглотнул комок в горле. За спиной у него тяжело сопел Ларин.

— Что она сказала? — прошептал он на ухо Павлу.

— Что нас должны убить.

— Я что, ради этого оплачивал билеты и визы?

— Черт побери, да прекрати ты свои дурацкие шуточки! — Савельев не сводил глаз с царицы-богини. Она молча глядела сквозь него… великолепная, волшебная, ожившая богиня, недостижимая для всех, кто топчет грешную землю.

— Когда? — осмелился спросить Павел Савельев живое божество. Торговаться с этой женщиной, вымаливая жизнь, было бесполезно.

— Бог скажет, — пронеслось над залом ледяное дуновение ее голоса.

Савельев собрался с силами. Только не раскисать, только не раскисать!

— Это же убийство! — выкрикнул он.

— Жертва богам никогда не была убийством! Почему вы не радуетесь, что должны спасти Мерое?

— Да как-то не хочется умирать. Кроме того, нас уже и сейчас ищут, и вашу Мерое непременно найдут.

— Никто вас не ищет! — Сикиника презрительно глянула на Савельева. — И никто не войдет в Мерое. Никто, кто родился за ее пределами. Они уже не ищут вас. Большие бабочки исчезли с неба. Боги избрали вас…

И она кивнула Домбоно. Он схватил Савельева за руку. Ларин побледнел, Алик смотрел на мир ничего не видящими глазами. Вероника пошатнулась, мертвенно-серая, с дрожащими губами.

— Вероника… — прошептал Павел.

Она кивнула.

— Я… я все поняла. Не забывай, что я тоже учила древнемеройский, как ты и мой Лешка. Я… я… — она схватилась рукой за горло и горько заплакала.

— Женщина может жить! — прозвенел голос-лед. — Бог принимает только невинных дев.

— По крайней мере, ты спасена, — попытался улыбнуться Савельев. — Ника, соберись с силами. Нам еще придется обо всем рассказать Ларину и этому… Шелученко. К тому же еще не все кончено…

— Правда?

— Дождь! Если в ближайшие дни пойдет дождь, мы спасены…

— Но нас все равно никогда не выпустят из Мерое.

— Это другое дело. Давай подумаем об этом завтра или когда пойдет дождь.

За дверью с золотым занавесом их взяли под стражу и повели прочь из дворца. Домбоно остался с царицей.

— Ты говорил, что этот человек смыслит в целительстве? — спросила Сикиника.

— Да, богиня.

— Он, кажется, не дурак. Но сможет ли он помочь?

— Кто знает, богиня? — Домбоно отвел взгляд в сторону. — Своему больному спутнику он не смог помочь, ему помогли наши травы.

— Но, возможно, он может назвать недуг?

— Он скажет то же самое, что принято говорить в их мире: нужна операция.

— К нему никто не прикоснется! — маленькая рука Сикиники взлетела в воздух. — Боли становятся все сильнее, каждый шаг стал для него страшной мукой! И почему только лекари так невежественны?

Что они могут, кроме как отпускать мудреные словечки? — ее лицо-маска на мгновение ожило. — Я желаю переговорить с этим чужаком с глазу на глаз после захода солнца. А пока пусть повисят в клетках на стене храма! — царица подалась вперед, губы ее дрожали. — Как думаешь, Домбоно, будет дождь?

— После жертвоприношения обязательно будет, о богиня, — Домбоно выскользнул из зала.

Когда за ним закрылся тяжелый занавес, Сикиника прижала к груди руки.

— Пусть этот будет умнее моих лекарей, — прошептала она. — Пусть он будет умнее…

Глава 5 ЧЕЛОВЕК И ПУСТЫНЯ

Уже целых три дня Алексей Холодов блуждал по пустыне. Беспрепятственно миновав военный кордон — помог-таки пропуск чернокожего генерала! — он оказался единственной живой душой на просторах этой удивительной, прекрасной земли. Кое-где росли пучки непонятной травки, очень далеко едва шевельнул головой огромный ящер, обломок далекой эпохи динозавров. Огромные черные мухи висели в воздухе. На юго-западе лениво-голубое небо пронзали вершины Лунных гор.

Холодов несколько раз останавливал джип-развалюшку, что-то помечал на карте, полученной от секретарши генерала Жакоба Симо Кхали с характеристикой «самая-самая точная». На эту самую карту красным фломастером Алексей наносил те маршруты, которые уже не одну сотню раз проделали и археологические экспедиции, и группы туристов… стандартная дорога любого «фотосафари», совершенно безопасная, эдакий безобидный аттракцион для белых охотников за впечатлениями.