Черкесские мамлюки - [50]

Этнический принцип возобладал уже при Баркуке. Нечеркес не мог добиться успеха и занять высокий пост в государстве. Ситуацию эту прекрасно иллюстрирует Д. Айалон: «Некий Йалхуджа мин Мамиш был привезен в Египет со своими родителями, которые были куплены аз — Захиром Баркуком. Его отец поступил в военную школу, а Мамиш воспитывался с сыном султана Абд ал — Азизом. Арабский хронист, рассказывающий нам об этом, задается вопросом: почему Йалхуджа мин Мамиш, несмотря на свои способности и преимущество воспитания с сыновьями султана, не достиг высокого положения? И тут же отвечает на свой вопрос — это произошло из‑за того, что Мамиш не принадлежал к господствующей нации, а именно, нации черкесской». Адыгский историк Расим Рушди в своей книге «Трагедия нации» пишет: «Черкесы в Египте держались особняком, заметно отличались от представителей других народов страны, которой управляли, и никогда не вступали в ними в межнациональные браки». Черкесы сохраняли свой язык, причем многие из них едва владели арабским. О функционировании черкесского языка в Египте пишут такие видные мамлюковеды как У. Поппер и Д. Айалон.

Адыги в своей среде большое внимание уделяли деловым и нравственным качествам, и старались дать своим детям высшее мусульманское образование наряду с классическим кавказским воспитанием. Их сыновья вырастали такими же грозными воинами, для которых война была праздником, а геройская гибель на поле битвы — самым сокровенным желанием. «Черкесский воин, — констатирует Б. X. Бгажноков, — ощущал себя актером. Но он играл не столько перед своими соратниками и даже не столько перед народными певцами, сколько через посредство последних — перед обществом, перед своей референтной группой» [20]. Поэтому многие сыновья черкесских эмиров, султанов и простых воинов достигали высших степеней власти и были вполне конкурентноспособны с выдвиженцами из мамлюкского пополнения. Уильям Мьюр писал: «Они проходили школу войны и мира. Еще юными они зачастую весьма преуспевали в философии, богословии и точных науках так же, как в искусстве верховой езды и владении оружием. Все это делало их хорошо подготовленными для высших государственных постов и службе в армии». Айалон приводит весьма любопытный пример, который характеризует строгость воспитания у черкесов и то, как они ценили уважение к старшим: «К одному из черкесских султанов из его родной страны приехал его племянник. Сперва султан хотел поместить племянника в военную школу, но тот буквально восхитил дядю своим воспитанием и почтительным отношением. Султан оставил родственника при своей особе, а сына, не отличавшегося особой почтительностью, направил в военную школу ал — Майдан (табакат ал — Майдан) с поручением к ага обходиться с наследником трона с наибольшей строгостью».

Че(йкесы выделялись среди прочих мамлюков своей величественной наружностью, о чем пишет Джорджио Интериано. Это же обстоятельство подчеркивает Анри Деэрэн: «Стройные, тонкие в талии, широкоплечие черкесы представляли собой прекрасных молодых людей; они обладали овальным лицом, ясного цвета, блестящими глазами и обильной черной или темнорусой шевелюрой». Все без исключения европейские путешественники, побывавшие на Кавказе, подчеркивали особую красоту черкесской нации. Так, Юлиус Клапрот заметил: «В общем черкесов можно назвать красивой нацией; особенно красиво выделяются мужчины своим высоким ростом и красивым сложением, так как они делают все возможное, чтобы сохранить свою стройную талию. Они обычно среднего роста, очень сильные, мускулистые, но не жирные». Вольней в своих записках констатирует резкое отличие мамлюков от местных жителей: «Род их, произошедший от предков, рожденных при подошве Кавказа, отличается от других жителей белыми своими волосами, каковых ни на одном египтянине найти не можно». С появлением в Египте мамлюков в арабской литературе возникли новые художественные образы и сравнения, причем за критерий красоты всегда принималась красота мамлюков. «Восхищение красотой мамлюков, — пишет Амин аль — Холи, — оставило след даже в лексике современного арабского языка. Можно услышать, как каирские женщины, восхищаясь красотой мужчины, говорят: «Он похож на мамлюка!»

Красота черкесских обычаев и сила традиций, уходящих корнями еще ко временам хаттов, производила и производит огромное впечатление на всех, кто с ними сталкивался. Европейские крестоносцы, попав на Ближний Восток, были свидетелями истинного рыцарства кавказских горцев. Это и освобождение армии Людовика Святого, и запрещение рабства Фараджем, и запрещение продавать пленных киприотов, без учета родственных связей, Барсбаем, отказ Туманбая обложить народ новыми поборами и т. д. Наибольшее число примеров черкесского рыцарства представляют описания битв мамлюков с их многочисленными противниками. Как пишет Клиффорд Босворт, «мамлюки приобрели во всем мусульманском мире громкую славу сокрушителей язычников — монголов и христиан». Необходимо отметить, что первые османские султаны и в их числе, конечно же, Селим I Явуз были очень воинственны, и сами руководили армиями на поле боя. Но даже они проигрывают в этом плане мамлюкским султанам. Кутуз с криком «О, аллах, пошли нам победу!» первым ринулся на монголов в битве при Айн Джалуте. Бибарс I, орудуя мечом, первым взбирался на стены франкских цитаделей. В битве на Мардж — Софаре мамлюкские временщики Салар и Бибарс Джашангир стояли впереди своего войска и бок о бок рубились с монголами. 75–летний Кансав Гур в Мардж — Дабикской битве прорвался к шатру Селима, но к счастью последнего его там не оказалось. Словом, все черкесские султаны были воинами. Как пишет Лэн — Пуль Стэнли, они были первыми среди равных («primus inter paris»). То, что сделал столь восхваляемый Дмитрий Донской, пожалуй, даже и не могло прийти в голову ни одному из них. Одеть подчиненного тебе воина в царское платье и подставить его под стрелы и копья врагов — где же здесь доблесть? Трудно представить себе, чтобы Калаун или Туманбай поступили таким образом. Мамлюки стали образцом истинного рыцарства для всего мира. Здесь, на ближневосточной «сцене» пред взорами и Запада и Востока прославили черкесы свое имя в веках.