Через Урянхай и Монголию - [57]

Барон Унгерн, детально зная район боевых действий, перевёл наши главные силы через болота и спрятал их в ивняке, китайский же дивизион на гобийских конях перебрался через пески и перегородил «красным» дорогу на Селенгинск.

Для маскировки штурма с севера, Унгерн выдвинул обозы на обстрел артиллерии и, прежде чем большевики разобрались в маневре, казачьи сотни уже сидели у них на шее. Неожиданная атака с запада вызвала окончательную панику большевиков, которых артиллерия Унгерна прицельными выстрелами лишила возможности воспользоваться орудиями. Таким образом, большевики беспорядочно убегали, одни бросались, ничего не видя, в болота и озеро, другие умоляли о помиловании. Когда, однако, казаки, не предчувствуя коварства, приблизились к ним, были встречены выстрелами коммунистов. Ответ казаков был страшным: все большевики были безжалостно зарублены. Сам Дацан не был повреждён, только несколько крыш пострадали от пуль и были ранены несколько лам. Под стенами домов, в лужах воды, лежали множество раненных большевиков. На улицах стояли двуколки, наполненные имуществом комиссарских жён. Поодаль, на рынке, стояли возы с телефонными и телеграфными станциями, с пятьюдесятью километрами провода и богато укомплектованными полевыми кузнями.

Громоздились ящики с патронами всяческих оружейных систем, сотни людей плавали в крови, рядом лежали убитые лошади. Вся площадь в буквальном смысле была изрыта орудийным огнём. Постройки, расположенные у озера, охватил пожар, а из густой грязи торчали руки и ноги утопленников. Орудийные позиции представляли картину настоящей жатвы смерти; там лежали оторванные органы людей и животных. Были захвачены около пятисот пленных, не считая раненых. Те были отданы под опеку фельдшера и обильно снабжены пищей, более здоровых, согласно их желанию, включили в армию. Это были, главным образом, люди, которых к действительной военной службе у большевиков принудили насильно. В это же время более десяти комиссаров, как и «настоящих» коммунистов, расстреляли далеко за лагерем. Ночь после победы была шумной и оживлённой, готовились к последующему походу. По приказу барона я заменил имеющееся оружие на российское, остальное же, в количестве 2300 карабинов и 12 пулемётов Максим, я закопал, предварительно приказав завернуть их в полотнище, пропитанное смолой, а место захоронения оружия обозначил на карте для более лёгкого его обнаружения. Погибшим товарищам воздвигли мы братскую могилу. Было их: тридцать казаков, двое японцев, более десяти монголов и китайцев; четверых офицеров, в полном вооружении, со всеми орденами, похоронили мы после отпевания и погребальных залпов. Мы присыпали крест землёй, чтобы большевики не уничтожили ненавистного для них знака.

Пленных отпустили на свободу с предостережением, чтобы они никогда не попадались с оружием в руках на пути дивизии.

Колонна барона Унгерна направлялась на Селенгинск таким образом, что бригада генерала Резухина шла впереди, чтобы подготовить район боевых действий, наша же бригада, передвигаясь медленно, вылавливала обозы и большевистских коней, которые, выпасаемые на обильных пастбищах, шли под седлом с большими причудами.

Недалеко от Селенгинска мы получили известие от генерала Резухина, что после бегства большевиков, он занял этот город без сопротивления. Таким образом, мы приостановили колонну, разместившись в деревне Арбузовской. Вечером прибыл генерал Резухин с ценными трофеями, состоящими, главным образом, из взрывчатых материалов. В порту были найдены в больших количествах селитра, динамит, бикфордовы шнуры и электрические детонаторы Мейера. Кроме того, наши кузницы обогатились значительным количеством подков, а мастерские — английским инструментом. Жалели мы только, что Резухину не удалось занять Селенгинск тремя днями ранее, потому что смог бы он добыть четыре пушки и два речных судна, которые, после обмена их на канонерки, дали бы нам господство на реке.

В целях воспрепятствовать навигации большевистских войск, в самом узком месте реки я поставил подрывные мины.

Вскоре после этого дивизия остановилась на расстоянии шестидесяти километров от Верхнеудинска. Мы были уверены, что будем брать город, или же форсированным маршем направимся в Читу. Однако барон молчал.

Неожиданно я получил приказ о выступлении в Прибайкальские горы с пятьюдесятью казаками, снабжёнными взрывчатыми материалами. Целью экспедиции было уничтожение железнодорожной линии у Байкала, разрушение железобетонных тоннелей, чтобы засыпать горной породой железнодорожный путь.

Для ориентации в этом опасном районе я добыл отличные ситуационные карты.

Когда, спустя два дня, после сформирования отряда с капитаном О. во главе и всяческих приготовлений, я ожидал приказа о выступлении, барон Унгерн вызвал меня к себе и известил об изменениях в программе действий. Во избежание окружения большевистскими силами, вся наша дивизия должна была немедленно возвращаться в район Новодмитриевки, отступая за Темник перед прибытием двух дивизий врага, которые в течение 38 часов должны были замкнуть опоясывающее нас кольцо. Теперь всё зависело от поспешности, поэтому мы мчались к Темнику рысью.