Солнце уже закатилось, и над горизонтом, скрытым стенами домов, уже сгущался мрак. Небо же побледнело ещё сильнее и стало совсем прозрачным, каким-то… стеклянным.
Словно зеркало в тёмной раме нависло над миром… И чьи-то глаза смотрели из-за этого зеркала. Недобрые глаза.
Джейн улыбнулась — с трудом, словно её губы забыли, как это делается. Возможно, впервые за много лет её улыбка была не вымученной, а искренней.
— Ты был прав, сынок, — прошептала она. — Я ничего не могу без тебя. Любое добро ничего не может без зла. Ты уже смотришь в самое широкое стекло на свете и пытаешься изменить мир по своему образу… но я всегда буду стоять за твоей спиной. И если любое добро порождает зло, я сделаю так, что любое зло неизбежно породит добро.
Джейн решительно шагнула на подоконник. Стеклянное небо на мгновение стало ближе, а взгляд за ним — пристальнее. Взвился ветер, стремясь захлопнуть раму, удержать, не пустить…
Но Джейн уже подалась вперёд и упала в небо.
— …Снова ты? Когда же ты, наконец, оставишь меня в покое?
— Никогда. Пока есть ты, я буду вместе с тобой.
— Нет! Здесь я не нуждаюсь в тебе! Я со всем справлюсь сам!
— Ошибаешься… Ты не справишься без меня. Без меня ты ничего не сможешь сделать…
