Через сердце - [136]

Подогретая хмельком и старыми воспоминаниями, беседа друзей вдруг оборвалась. Маркелий заметил в толпе за окном старуху в знакомом плюшевом салопе.

— Идет! — вскочил Маркелий. — Что делать, Брашно? Надо перехватывать! Вон она остановилась на углу. Лисий воротник видишь?

— Ага, вижу!

Подвижной Брашно быстро оценил обстановку. Пока они будут рассчитываться с подавальщицей, старуха уйдет. Значит, надо кому-то не медля пойти наперерез. Не очень надеясь на Маркелия, Брашно принял эту задачу на себя.

— Посмотри, как я возьму ее сейчас на абордаж! — крикнул он уже на ходу.

Маркелий с волнением следил, как он перебежал в неположенном месте улицу. Ветер развевал его седые волосы. Как ястреб, суживал он круги около стоящей на углу грузной старухи с кошелкой.

Дальнейшее произошло так: Брашно подошел к старухе вплотную и, уставив палец в грудь, сказал:

— А ведь я вас знаю: вы — мадам Настасья Бугримова. Верно?

Старуха сомнительно оглядела встрепанного музеянина.

— Уж сорок лет, как Селезнева! — сказала она. — В Бугримовых-то я девушкой ходила.

— Это не имеет значения. Из Можайска?

— Да откуда вы знаете? — испуганно оглянулась старуха. — Уж тридцать лет, как я из Можайска уехала.

— Отлично, я очень рад. Идемте за мной! — И Брашно ухватил старуху под локоть.

— Да вы кто такой будете? — воззрилась та на него. — Никак вас не признаю. Уж не племянник ли вы часового мастера будете?

— Да, я буду племянник часового мастера, — без спора согласился музеянин, чтобы не затягивать объяснений. — Говорю, идемте за мной. Тут очень важное для вас дело.

— Куда же, батюшка? Мне в магазин надо!

— В магазин? Ни в коем случае! В магазин после. Разрешите взять вас под руку, тут того и гляди…

Он уже тащил растерянную, не выдержавшую напора старуху через улицу, увертливо пробираясь между шмыгающими машинами.

И торжественно подвел ее к столику Маркелия:

— Вот познакомьтесь: так и есть, это мадам Настасья Бугримова. Мы не ошиблись, картотека не подвела.

— Селезнева я по мужу, — пыталась поправить старуха.

— Не имеет значения. Садитесь!

Брашно услужливо подвинул старухе стул и постучал вилкой по тарелке.

— Девушка, еще приборчик! Пива не выпьете, мадам? Или наливочки заказать?

Старуха села, поставив кошель между ног. Сквозь плетенку кошеля пробивались стрелки зеленого лука. И даже, как показалось Маркелию, что-то живое шевелилось и помахивало хвостом там на дне — должно быть, свежая рыба.

Маркелий вздел очки, отхлебнул пива и по-следовательски начал задавать заготовленные вопросы:

— Два дня тому назад, в четверг, часа в три дня вы были в магазине напротив? Так?

— Бы… была, — пролепетала старуха, подозрительно оглядывая сидящих за столом друзей. — Ну и что такого, ежели была?

— Это вы принесли папку с рисунками?

Старуха беспокойно огляделась, видимо заподозрив что-то неладное. И начала на всякий случай обдумывать пути отступления.

— Так ведь я, батюшка, в эту папку и не заглядывала, не знаю, что там есть. Откуда мне знать?

Строгие глаза Маркелия смотрели из-под очков испытующе, пронизывали насквозь.

— Последний вопрос: откуда она взялась у вас — эта папка?

— Советую ничего не скрывать, — добавил Брашно, — ведь мы все знаем.

— Да вы что же это? Да за что вы на меня-то? — плаксивым голосом начала оправдываться старуха. — Не знаю, как вас звать-величать и кто вы такие есть. А только я вам все как на духу скажу. Нет, не ворованные картины-то, боже меня сохрани. Я ведь не какая-нибудь шалашовка, я в художестве понимаю. Сама коврики расписывала…

— Ну-ну, это хорошо! — поощрительно сказал Брашно. — Так откуда у вас эти картины?

— С дачи привезли, на чердаке у нас давно лежали, жильцы какие-то оставили. Ну, лежат и лежат, никто и не посмотрит. А тут сдали мы на лето дачу Светлане Акимовне, она полезла на чердак поискать кочергу…

— Какая кочерга! При чем тут кочерга? — перебил лопотанье старухи Маркелий. — Давайте поближе к делу!

— Я и говорю: искала кочергу и вытащила эту папку: «Снесите, говорит, в магазин, может, кто купит». Она и адрес дала. Не подумайте худого, не воровка я, не спекулянтка. Хотите побожусь?

— Не надо, — сказал Маркелий. — В таком случае мы у вас картину купим. Магазин — что; когда еще вы там дождетесь покупателя, а тут сразу деньги на стол. Какая будет ваша цена?

Взятая врасплох старуха замолкла и насупилась, что-то прикидывая в уме. Она морщила низкий лобик и шевелила губами. И неуверенно скосила глаза на Маркелия:

— Сотняшку-то хоть дадите?

— Эво! — засмеялся Брашно. — Больше просите, он богатый купец.

— Позвольте-с! — сказал Маркелий. — Мы можем заплатить вам… даже триста рублей. Вас такая сумма устраивает?

— Да господи! — всплеснула руками старуха. — Коли такая ваша милость — берите, берите!

— Что за милость? — нахмурился Маркелий. — Я считаю — это справедливая цена. Конечно, спекулянты, может быть, заплатили бы вам дороже. Но вы имеете дело с музеем, то есть с государственным учреждением. Вам это понятно?

— Ну как же не понятно, все понимаю. Я ведь не какая-нибудь… Так я пойду и принесу сейчас папку.

— Да уж будьте добры! — сказал Брашно. — И ни слова об этом Егорке… то бишь Егору Иванычу. Даже не вступайте с ним в объяснения. Молчите — и баста. А корзинку оставьте у нас, корзинка не уйдет. Я сам пойду с вами.