Через семь границ - [7]

Милиционеры, охраняющие посольство, заинтересовались нашим житием и долго задавали всяческие вопросы, тем более что консул ещё не подъехал и говорить о визе нам было не с кем. Но вскоре появился консул (он приехал на машине) и мы прошли внутрь.

Иранский консул, загорелый мужчина лет пятидесяти, не бородатый (мы представляли себе, что иранцы бородатый народ), оказался весьма доброжелательным человеком. Общаясь с нами через переводчика, он объяснил, что получить иранскую транзитную визу можно, для этого нужно сдать анкеты и фотографии и ждать разрешения из Тегерана. Но разрешение из Тегерана может придти только через 20 дней. Поэтому нам быстрее будет поехать в Баку или Ашхабад и получить визу там. Поблагодарив консула за полезные сведения, мы покинули посольство и направились в центр Тбилиси, обдумывая ситуацию.

* * *

Тут и выяснилось, что Влад хочет поскорее попасть в Иран и вернуться в Москву к 1 сентября. Мы с Олегом были очень удивлены такой мысленной поспешности. «Давайте сегодня быстро поедем в Баку, и завтра уже пойдём в посольство Ирана в Азербайджане,» — предлагал он.

Но нам с Олегом не хотелось так спешить: мы не были столь пунктуальны с началом учебного года. Маша заняла промежуточную позицию. В результате решили поехать сначала в Крестовый монастырь (Джвари), затем посмотреть Мцхету и Боржоми, а затем вернуться в Тбилиси. Здесь нам нужно было зайти на главпочтамт и получить послание от наших друзей А.Винокурова и А.Степанова (они тоже путешествовали и собирались, будучи в Грузии, оставить нам письмо). Затем мы отправимся в Армению и получим иранскую транзитную визу в Ереване.

(Как оказалось позже, мы всё же опоздали с началом учебного года на две недели, но нисколько не сокрушались об этом.)

Крестовый монастырь (Джвари), основанный в 6 веке, находится километрах в десяти от Тбилиси, на вершине горы, недалеко от древней столицы Грузии — Мцхеты. Это то самое место, где «сливаяся, шумят, обнявшись, будто две сестры, струи Арагвы и Куры», как обнаружил ещё Лермонтов, памятник которому стоит на трассе неподалёку от монастыря. Сейчас монастырь более ухожен, чем во времена Лермонтова: хотя монахи там не живут, но служба происходит.

Интересно, что грузинские кресты отличаются от русских и выглядят как поставленные носом вверх самолётики. Такие кресты и на храмах, и на кладбищах.

Было жарко, и на гору, увенчанную монастырём, мы добрались, весьма запарившись и облепивши свои ноги колючками. Наверху оказалось несколько цивилизованных туристов с фотоаппаратами, доехавших наверх на машинах: с другой стороны к монастырю вела обычная асфальтовая дорога. Солнце, ветер, храм, развалины стен, красивый вид на Мцхету, реки и монастыри, приятная прохлада в тени древних сооружений подействовали на нас весьма сильно, и вот мы решили ночевать здесь, на горе, в постройках монастыря.

Воды, однако, не было. От людей, бродящих и фотографирующихся поблизости, мы узнали, что рядом имеется озеро, но оно грязное.

«Наверняка они чистюли какие-нибудь, а озеро здесь, в горах, должно быть вполне питьевое,» — подумал я и отправился с бутылкой и Машей к озеру.

* * *

Озеро и впрямь оказалось не очень чистым. Уже с некоторого расстояния стало ясно, что из него доносятся чавкающие звуки. Эти звуки происходили из миллиона лягушек, вокруг озера в грязи содержавшихся. Когда мы подошли, лягушки стали прыгать во все стороны по грязи, а к воде подойти у нас не было желания.

Неподалёку на берегу сидели трое рыбаков. Обыкновенные рыбаки, в больших сапогах и с удочками.

— Здравствуйте! Не подскажете, где здесь можно воды набрать?

Вода оказалась далеко, и один из рыбаков взялся сопровождать нас. В некотором отдалении, метрах в ста ниже монастыря, действительно находился родник, но очень слабый: литр воды набирался минут десять. Вода сочилась прямо из склона горы и образовывала лужицу, которая впитывалась в землю и чуть пониже превращалась в грязюку. В лужице лежал обрезок чёрного резинового шланга. Рыбак промыл шланг, и из него потекла тоненькая, толщиной в спичку, струйка. Общаясь с местным жителем и наблюдая ползающих по склону горы черепах (одна из них была большая, как праздничный торт), мы нацедили нужное количество воды. Рыбак нацедил себе, и мы разошлись по местам своей дислокации, оставив у родника ещё одну бутылку — пусть капает. Накапает, спустимся, возьмём.

* * *

Была только середина дня, и начинать спать нам явно не хотелось. Решили спрятать наши четыре рюкзака в полутёмной яме-погребе (когда-то это был, возможно, настоящий монастырский погреб) и спуститься осмотреть Мцхету. Город сей, отделённый от нас только зелёными потоками реки Куры, виднелся нам с горы совсем близким. Джвари и Мцхету разделяли лишь две полоски: серая узкая (трасса) и зелёная широкая (Кура).

Решили перейти Куру по ближайшему мосту, пройти по Мцхете, вернуться по другому мосту, дойти до монастыря и здесь, под звёздами, заночевать. От монастыря до первого моста было, казалось, минут тридцать ходьбы.

Тут-то и одолело нас болезненное явление, названное впоследствии мцхетизмом. Поскольку до моста оказалось не полчаса ходьбы, а минимум часа полтора, а то и более, я стал ускоряться, увлекая за собой и Влада. Маша же начала замедляться, тормозя и Олега. Так мы разошлись по дороге и потеряли друг друга из вида. Затем мы с Владом напали на придорожные заросли ежевики, и, углубившись в них, не заметили, как мимо нас прошли Олег с Машей (они, не видя нас, ускорились). Теперь мы с Владом стали догонять их. На мосту, ведущем в Мцхету, мы опять воссоединились.