Через океан - [38]

Чтобы бороться с трением на таком значительном расстоянии, эта сила должна быть непрерывна, могуча, непреодолима. Она у нас под руками — это сила Ниагары!

Пусть общественные власти позволят мне применить для этого хоть час громадной силы, которую по-пустому тратит грандиозный водопад, и вся нефть Пенсильвании свободно потечет в Европу.

У нас есть нужный для работ капитал. Чтобы выполнить их, нам нужно лишь одобрение компетентных лиц и согласие Конгресса. Помогите получить нам то и другое. Это будет лучше, чем поспешно осуждать еще неоконченное дело, которое для человечества явится новым источником богатства и благополучия, я твердо убежден в этом.

Примите, и так далее

Раймунд Фрезоль».

Это воззвание, появившееся одновременно Почти во всех газетах, вызвало реакцию в пользу молодого француза. Все восторгались гибкостью и смелостью его изобретательного ума, презрительным спокойствием ко всем скороспелым критикам и особенно грандиозностью способа, которым он думал преодолеть трение подводного сифона.

Заставить Ниагару служить своей идее — такая мысль понравилась янки, любителям всего необычного. Это льстило их тщеславию.

С этих пор местная пресса, живо отражавшая общественное мнение, сделала внезапный поворот.

«Надо уметь признаваться в ошибках, — говорила одна из самых влиятельных нью-йоркских газет. — Сознаемся, что мы слишком поторопились провозгласить окончательную неудачу подводной трубы. Не падая духом от первой неприятности, инициатор этого оригинального предприятия напряг все свои силы и с обычной своей гениальностью задумал новое чудо.

Подчинить силу Ниагары и заставить ее гнать в подводный сифон нефть, которая отказывается течь сама, — вот что он предлагает.

Смелость и грандиозность этой идеи не могут не прельстить воображения. От души желаем, чтобы ее признали исполнимой. В течение тысячи лет эти сотни тысяч тонн воды, падающие в пропасть, служат лишь для большего ее углубления; в наше время, столь богатое различными чудесами промышленности, следовало бы употребить в дело эту мертвую силу!..

Наученные прошлым опытом, мы подождем предсказывать успех этой прекрасной мысли, которая так хороша на первый взгляд. Мы подождем, по крайней мере, дальнейших подробностей, чтобы высказаться, уже вполне ознакомившись с делом. Сегодня же ограничимся словами, что эта идея поражает своим благородством и грандиозностью, что по своей смелости и простоте она вполне американская и что все истинные янки, наверное, пожелают ей успеха».

В этот хор симпатии вносила диссонанс лишь одна нотка: именно, из «Curtiss-House». Письмо Раймунда взволновало его обитателей; сначала над этим издевались, как над смешной идеей. Особенно Магда изощрялась над тем, кто хотел «закупорить Ниагару в бутылку», то есть в сифон. Что касается мистрис Куртисс, то она находила просто чудовищным, что, растратив пять миллионов, компаньон ее мужа так дерзко говорил о шестом.

Но Эбенезер, чувствовавший себя лучше, прочитав газеты, сейчас же примкнул к выраженному ими мнению. Идея Раймунда казалась не только правильной, но и легко исполнимой даже без специального разрешения Конгресса. Нефтяной король знал это из верного источника, в качестве кредитора отводного канала, устроенного на американском берегу Ниагары и приводившего уже в действие до двадцати мельниц и заводов. Чтобы получить позволение на устройство нового рукава, достаточно было обратиться к губернатору штата Нью-Йорк. Ниагара, как известно, представляет собой поток в тридцать пять километров длины, соединяющий озера Эри и Онтарио, — он составляет границу между Канадой и Северной Америкой. Так как разница в уровне озер равняется ста пяти метрам, то вода течет очень быстро и образует два самых величественных в мире водопада. Один из них находится на западном рукаве на американской территории; ширина его равна тремстам пятидесяти метрам, высота же в центре — пятидесяти одному; другой — на восточном рукаве, называется «Подковой», ширина его шестьсот тридцать три метра, высота сорок восемь. Пограничная линия, установленная Англо-Американской комиссией, проходит через его центр. В глазах Эбенезера весь вопрос заключался в том, думал ли Раймунд утилизировать силу падения только западного рукава, — в таком случае это можно было очень легко привести в исполнение. Чтобы узнать об этом достоверно, Эбенезер поспешил известить молодого человека, что теперь он может принять его. Раймунд не заставил ждать себя и скоро доставил Эбенезеру все желаемые сведения.

— Прежде всего позвольте извиниться перед вами за то, что я не сообщил вам заранее своих догадок, — сказал он. — Возникли они у меня лишь во время работы, и мысль, что такой сифон, как наш, не может действовать как обыкновенный, не пришла мне в голову. Когда же она появилась, тогда не имело уже смысла сообщать вам ее, так как громадные затраты были сделаны. С другой стороны, я не терял надежды, что дело обойдется, и именно потому, что также обстояло дело и с подземными трубами, но, впрочем, длина их — значительно меньше, так что, придя к заключению, что только опыт может решить вопрос, я ждал, чем это кончится, и занялся розыском способа помочь делу, если бы сифон не стал действовать один. Таким образом я решил применить какую-нибудь силу, толкавшую бы нефть вперед. Так как мне необходима была громадная, непрерывная, регулярная и по возможности дешевая сила, то я и остановился на Ниагаре.