Через годы и расстояния - [32]

Посол одной западной страны (не буду называть какой именно) рассказывал мне, что, будучи еще сравнительно молодым дипломатом, он женился на русской женщине. Это, по его словам, сразу встревожило «наших американских друзей», которые высказали беспокойство по этому поводу соответствующим службам той страны, гражданином которой был данный дипломат. Это создало ему немало проблем, но в конце концов после разговора со своим министром иностранных дел все подозрения были с него сняты.

Можно привести немало других подобных случаев.

Возмездие

Война — В Тесницких лагерях — Работа в Советском информбюро — Лондонский период — Черчилль — Я становлюсь дипломатом — Нюрнберг — Визит в тюрьму — Работа с судьями — Суд — Ужасы гитлеровского режима — Геринг — Свидетель фельдмаршал Паулюс — Тост Вышинского — Особое мнение судьи Никитченко

В те самые дни, когда гитлеровцы напали на нашу страну, началась экзаменационная сессия в нашем Московском институте философии, литературы и истории. Я шел на квартиру к одному из своих товарищей, чтобы вместе готовиться к очередному экзамену, когда по радио объявили, что вскоре будет передано важное правительственное сообщение. Потом выступил В. М. Молотов с заявлением о начале войны. Помнится, мелькнула мысль, почему выступил Молотов, а не Сталин.

Несмотря на войну, экзамены продолжались. Пожалуй, это были самые легкие экзамены в моей жизни. Мысли как преподавателей, так и студентов были заняты совсем не науками, поэтому зачеты ставились с беспрецедентной легкостью. В эти дни я перешел на 4-й курс литературного факультета.

Примерно через три недели, в середине июля я был призван в армию и вместе с большой группой студентов отправлен в Тесницкие лагеря под Тулой. Здесь из нас должны были сделать солдат. Но все обучение сводилось к маршировке, так как ни винтовок, ни какого-либо другого воинского снаряжения в лагерях не было. Энтузиазм курсантов, по мере того как с фронтов поступали невеселые сообщения, таял. Тяжкое впечатление произвел приказ Сталина, который был зачитан перед строем где-то в августе. В нем объявлялись всяческие кары за сдачу позиций, дезертирство, невыполнение приказа и т. д.

В середине сентября к нам в лагеря прибыла комиссия, которая стала отбирать курсантов, знающих иностранные языки. Естественно, особая нужда ощущалась в знатоках немецкого. Однако в некоторых случаях отбирали и тех, кто хорошо знал английский. Таким образом, я был направлен в Военный институт иностранных языков в качестве слушателя. Буквально несколько дней спустя — это было уже в первой половине октября, когда немцы подходили к Москве — наш институт погрузили на пароход и отправили в небольшой городок, который тогда назывался Ставрополем-на-Волге, ныне Тольятти. Там нас разместили в бывшем туберкулезном санатории.

Все шесть месяцев, что я пробыл там, я изнывал от скуки. От всяких занятий меня освободили ввиду уровня моих познаний в области английского. В то же время отпускать меня в Москву начальник института генерал Биязи категорически отказывался, хотя периодически приходили запросы на слушателей со знанием английского. Видимо, он имел в виду со временем использовать меня в качестве преподавателя. В апреле 1942 года, когда генерал уехал куда-то в командировку, пришел очередной запрос. Полковник, который исполнял обязанности начальника института, пошел навстречу моей просьбе и отправил в Москву в распоряжение управления кадров Генерального штаба.

Однако оказалось, что и там не знали, что со мною Делать. Тем временем генерал Биязи посылал телеграммы в Москву, требуя моего возвращения. Дело дошло до того, что я получил приказ возвращаться в Ставрополь. Меня в последний момент спасло то, что в учреждении под названием «Советское информбюро» была острая нужда в людях, хорошо знающих английский язык. Я был командирован туда на должность редактоpa-переводчика. Начальником Совинформбюро был генерал-полковник А. С. Щербаков, кандидат в члены Политбюро, секретарь МК и МГК, начальник Главного политуправления Красной Армии, его заместителем — С. А. Лозовский, который одновременно был заместителем народного комиссара иностранных дел. Совинформбюро имело двойную функцию: оно состояло и публиковало сводки о ходе военных действий и то же время готовило и отправляло за рубеж различи публицистические материалы о Красной Армии, о помощи тыла фронту, о зверствах гитлеровцев на оккупированных территориях и т. д. Переводческой работы было очень много, а редакторов-переводчиков всего четверо, в том числе и я.

Так я проработал около двух лет. Летом 1944 года между СССР, США и Великобританией была достигнута договоренность о создании совместного комитета по ведению психологической войны против Германии с месторасположением в Лондоне. Фактически это была попытка координировать пропаганду, которую три державы вели против Германии. Советский Союз в этом комитете должна была представлять группа из трех человек, в которую был включен и я в ранге атташе.

Мы отправились в путь в начале августа. Поскольку война еще продолжалась, наш кружный маршрут пролегал через Баку, Тегеран, Каир и Касабланку. В конце августа мы наконец приземлились в лондонском аэропорту.