Через Гоби и Хинган - [8]

Родственники участников состязания скачут параллельно, за кордоном конной милиции, и подбадривают юных наездников криками, посвистом, гиканьем. Милицейские патрули наблюдают, чтобы родные не подменили кому-либо из соревнующихся лошадь. Вскоре многие болельщики безнадежно отстают, а милиция передает эстафету охраны порядка очередному этапу.

Проиграть в такой скачке очень неприятно. Поэтому за несколько километров до финиша отставшие всадники, как правило, пытаются ускакать в степь. За ними устремляется милиция. Настигнув беглецов и образовав «торжественный» эскорт, милиция сопровождает их перед тысячами зрителей.

– Посмотрите на этих лошадей и всадников! – шутливо выкрикивает глашатай. – Они тащились на кончике коровьего хвоста! Посмотрите в глаза этих грустных лошадей…

Зато победитель в блестящем бронзовом шлеме чемпиона проезжает с почетом. Глашатай в это время восклицает:

– Смотрите на этого батора! Он мчался впереди ветра! Его конь, словно Улан-Кулан{8}, летел на крыльях доблести! Слава всаднику и его родителям!

Чемпион получает пиалу кумыса и богатые призы, а цена его коня резко повышается. Многие добиваются чести купить или выменять его. [24]

Поистине трогательна любовь монгольского народа к горячему степному коню. Она видна во всем. Даже «добро пожаловать» звучит в Монголии как «шествуйте на коне».

Много интересного можно рассказать о состязаниях в борьбе и в стрельбе из лука – этих извечных массовых национальных видах спорта. Обычай таков: как только ребенок становится на ноги, всеми его помыслами овладевает мечта вырасти хорошим наездником, борцом, стрелком из лука – словом, хорошим спортсменом. И не удивительно, что в армию приходят смелые, ловкие, выносливые юноши. Ю. Цеденбал говорил мне, что хороший наездник может проскакать за летний день, сменяя коней, до трехсот километров!

Обращало на себя внимание и еще одно немаловажное обстоятельство. В монгольских войсках высок авторитет младших офицеров и сержантов. Их приказ и личный пример способны увлечь цириков на любой подвиг. Легко понять поэтому, какой высокий боевой дух царил в армии.

В конце июля – начале августа мы провели строевые смотры всех советских соединений и частей. Войска произвели на меня хорошее впечатление. И это было вполне закономерно. Кадровые соединения полного состава, они несколько лет занимались боевой подготовкой в условиях местного театра военных действий.

На смотре в одной из лучших бригад – 27-й отдельной бригады полковника И. С. Дорожинского – присутствовали младшие и средние командиры монгольских частей, включенных в Калганскую группу. Здесь они почерпнули много полезного.

В тот же день начальник политотдела 27-й бригады участник боев против фашистских захватчиков полковник Ф. А. Трембачев провел инструктаж пропагандистов и агитаторов. На нем присутствовали и пропагандисты 7-й монгольской мотобронебригады полковника Нянтайсурэна и 3-го артиллерийского полка майора Турку.

Поздно вечером ко мне зашел начальник политотдела [25] Конно-Механизированной группы полковник М. А. Сергеев.

– Только что от Дорожинского, – доложил он, снимая запыленную фуражку. – Побывал на семинаре пропагандистов. Прошел он очень интересно.

Михаил Александрович рассказал, что после доклада Трембачева об истоках дружбы советского и монгольского народов слово взял один из агитаторов старшина мотострелковой роты (фамилии я, к сожалению, не запомнил). Отец старшины воевал в этих же местах против барона Унгерна, был тяжело ранен и остался на территории, занятой белыми. Монгольские крестьяне нашли его в степи, спрятали, а потом вместе с собранным в селении оружием повезли туда, где Сухэ собирал воинов под знамена революции. В пути аратов{9} перехватил белогвардейский разъезд. В завязавшейся перестрелке двое кочевников погибли, но русского друга все же спасли.

Присутствовали на семинаре и монгольские пропагандисты. Среди них нашлись такие, отцы которых были красными партизанами. И полились рассказы о совместной борьбе русских и монгольских воинов, не раз ходивших в атаки стремя к стремени.

Много интересного поведали участники боев на Халхин-Голе и у озера Хасан. В бригадах Дорожинского и Нянтайсурэна их оказалось немало. Они рассказывали о коварных тактических приемах, применявшихся [26] противником, и рекомендовали ознакомить с ними всех бойцов.

Сергеев предложил обобщить выступления, записанные инструктором политотдела, и размножить их для агитаторов на русском и монгольском языках. Я поддержал эту идею. Очень важно, чтобы и советские солдаты и цирики народной Монголии знали имена тех, кто прославил оружие двух братских армий.

Потом я посетил 4-ю танковую бригаду, которой командовал полковник В. И. Иванушкин. Она оказалась хорошо слаженным хозяйством. Сам комбриг производил впечатление волевого, мыслящего человека. Докладывал не торопясь, уверенно. Чувствовалось, что дело свое знает хорошо. Я сразу же проникся к нему большим уважением{10}.

Бригада, имевшая до того на вооружении устаревшие танки «БТ-7», только что получила «тридцатьчетверки». Понятно, что настроение танкистов было самым боевым.