Через бури - [25]

— Что, какой-нибудь заезжий математик сеансы дает? — живо заинтересовался Шурик.

— Платные, да еще какие! Хоть и с того света явились.

— Как так с того света? Господи, помилуй, — осенила себя крестом Магдалина Казимировна.

— В газетах написано о нападении на прохожих прыгающих привидений в белых саванах. Кто бежал, дорогу им преграждал спрыгнувший со стены Прыгун. Люди падали без сознания, а их кошельки выпрыгивали из их карманов и исчезали в белых саванах Прыгунов.

— Что же полиция смотрит? — возмутилась хозяйка дома.

— Да вот до нашего Шурика пока не добрались, — со смешком продолжал Мишка. — Видно, нечистой силы боятся.

— Уймись ты, балаболка непутевый, готов брата с нечистой силой связать, — одернула племянника Магдалина Казимировна.

— А чего он задается, ушибленный, будто теперь выше всех стал, — не унимался забияка.

Шурик хмуро промолчал, решив ответить Мишке во время карточной игры. До сих пор он не вспоминал о своем увлечении способом мгновенного извлечения кубического корня, все пробовал применить его для более крупных чисел — не получилось. Понял, что много знать надо. Тихо спросил у мамы:

— Может, у Владимира Васильевича книги есть по теории чисел?

— Найдутся, — заверила Шурика мама, — тогда мы вместо «шестьдесят шесть» поиграем в отгадывание цифр. — Она не видела другого применения способности сына. — Меня больше беспокоит, что Игната нет до сих пор, — призналась всем она.

— Обмывают сделку. Обычное дело, — беспечно успокоил Миша.

Но привычное обмывание сделки давно уже завершилось, и новый обладатель шикарного городского выезда укатил по таежному бездорожью к себе на заимку, напоминавшую укрепленный форт времен Ермака. По требованию хитроватого Игната расплата велась не бумажными деньгами. Их бесконечные ленты в бухтах пришлось бы везти на телеге. Золотого же пояса, взвешенного на кухне ресторана, должно было барыне хватить надолго.

Продавец и покупатель выпили «на посошок», и Игнат долго смотрел вслед своему Шалуну, которого больше считал своим, чем хозяйским. Потом тупо уставился на след надувной резиновой шины в вязкой грязи, где проехала коляска, вздохнул и зашагал к старому, забытому кладбищу, чтобы скоротать дорогу и скорее пересыпать содержание пояса в хозяйкину сумочку.

Карточная игра у Липатниковых тем временем продолжалась, и когда выиграл Шурик и должен был назвать свой рыцарский подвиг, он впервые объявил здесь:

— Я сейчас вам кубический корень из шестизначного числа в одну секунду извлеку, — и взглянул на смущенную Люду.

— А ты не колдун? — тихо спросила она, опасливо отодвигаясь от нею.

Шурик страшно обиделся. Ведь в их игре, набрав нужные шестьдесят шесть очков, каждый называл подвиг, на который способен, а она… И он решил, что его первая любовь не Люда, а чудо-девушка Нюся из дома, где живет их друг Боря Плетнев.

Пока Шурик менял предмет своей первой любви, у его безденежной мамы надежда была лишь на то, что принесет запоздавший Игнат.

После Шурика выиграл Витя.

— А я могу свое сердце спицей проколоть и оно будет по-прежнему стучать, — объявил на этот раз он.

— Вот и свой факир! — обрадовался Миша. — Феномен счета уже есть. Цирк подвигов откроем. Я администратором буду. Зойка — старшей кассиршей, а Нина наездницей, купим ей осла, — определил он каждой из своих сестер дело.

— Гоп-гоп! Комический номер у ковра, — объявила старшая из них Нина и, желая сделать стойку на стуле, как на ишаке, склонная к полноте, свалилась на пол, неподражаемо изобразив при этом ослиный крик.

Всеобщий взрыв хохота был слышен и на улице.

Ухо сибиряка издалека услышало то ли хохот, то ли плач или волчий вой. Но не таким был Игнат человеком, чтобы свернуть с выбранного короткого пути. Газет он не читал и в беседе за карточным столом о Прыгунах не участвовал. Думал он о «комиссионных», на которые, знал, хозяйка не поскупится.

Вдруг, как будто снежный ком взметнулся перед ним с земли, трепеща в воздухе белыми крыльями нетопыря.

Игнат не побежал от страха, не упал от ужаса, а застыл в изумлении, приняв на себя удар летевшего на него Прыгуна. И сцепившись, оба покатились под скрежет зубов и пружин:

— Ишь, што выдумали, шермаки! Сапоги пружинные.

Вырваться из объятий Игната подмятому бандиту было не под силу, и только удар подпрыгнувшего сообщника ножом в спину Игната, когда тот был наверху, ослабил хватку сибиряка.

Кровь из-под лезвия стекала струйкой. Вытащив нож и пропуская его между пальцами, убийца почувствовал на руке крупинки. Он зажег спички и радостно воскликнул:

— А речка-то Красная не простая, а золотоносная! Подоспел и третий бандит-Прыгун. Втроем обыскивая Игната, они обнаружили пояс, задетый нанесшим смертельную рану ножом. Золотые песчинки вымывались кровавым потоком.

— Во, видок: ни солдат, ни охотник таежный и не старатель. Видать, сам пришил старателя и подался сюда до веселых мест. Так что, сделали мы Божье дело, и пояс нам по праву достался.

Заниматься поисками преступных Прыгунов убегавшим властям было некогда, и в газете, залитой слезами в доме Липатниковых, сообщалось: «Контрразведкой расстрелян за убийство прапорщик Шаховской. Отправленный на фронт за бесчинство на дороге, он из мести убил кинжалом в спину отстегавшего его кнутом Игната Крепких, приписав свое преступление бандитам, почему-то не раздевшим и не ограбившим свою жертву».