Черепашки-ниндзя против Разрушителя - [26]

  И так на протяжении многих лет.

  Тело сквозь лед казалось гипсовой куклой с неле­по разбросанными в стороны конечностями и не­естественно вывернутой шеей.

  По идее создателей установки мозг, заключен­ный в замороженную плоть, тоже должен был заледенеть. Но задуманное порой не исполняется. Преступники, заключенные в прозрачные ци­линдры, лишь извне выглядели ледяными куклами.

  Приборы отмечали отсутствие сердечного ритма, сжатые легкие не расправлялись. Осужденных можно было разбить как кусок стекла, но мозг умудрился уцелеть даже в таких необычных для него условиях.

  Если бы об этом знало общество, сколько бы звонков, какой шквал возмущенных писем обруши­лись бы на ученых: криогенная тюрьма - акт ми­лосердия, твердили пресса, радио и телевидение. Но каким кошмаром на самом деле оказалось существование мозга, лишенного насильственным путем привычного функционирования.

  Общество, лозунгом и догмой которого стало милосердие, пусть невольно, придумало пытку, до которой не додумались бы все дьяволы вселенной. Нет ничего страшнее такого черно-белого кино: твою жизнь, расчленяя и произвольно тасуя собы­тия и факты, раз за разом прокручивают перед тобой. А ты бессилен даже умереть.

  Мозг пытался приспособиться к новым условиям, но это удалось лишь тем, кто и в реальности жил в отвлеченном мире, придуманном им же самим.

  Странные фантазии и невероятные видения уже при жизни отделяли творческие натуры от обычных людей. Но как ни странно, жертва, беспомощно скрючившаяся в ледяной колыбели, была связана с реальностью каждой клеткой, каждым нервом.

  И мозг бесился от сознания, что ничего нельзя изменить. А хотелось действовать, хотелось вздох­нуть полной грудью. Тело было схвачено льдом и мозг, от нечего делать, возвращал события вспять. Когда это было? 10, 20, 70 лет назад? Все это не имело значения. Мозг в бездне безвременья нащупывал своего владельца и клещом вцеплялся в его «я».

Глава 4. Испытание на моральную зрелость

  Первое, что пришло Шредеру на ум: криогенная установка не сработала и его вытаскивают, чтобы прибегнуть к какой-нибудь менее современной казни.

  Даже люди за стеклом показались ему теми же самыми: мощные ребята в белых комбинезонах. Шредер лежал абсолютно голый на холодном ме­таллическом столе. Кожа его посинела, челюсть колотилась в лихорадочном ознобе. Он с трудом сплюнул и выдрал из волос еще не растаявшую сосульку.

  Дверь барокамеры скользнула в сторону.

-   Привет, ребята! - с трудом прохрипел Шре­дер невозмутимым инженерам.

  Но ребята, не обращая никакого внимания на его слова, схватили Шредера, натянули на него какой-то белый балахон и швырнули в высокое металли­ческое кресло на колесиках.

-   Поосторожнее, герои! Не то я... - Шредер попытался напрячь мышцы, но за долгие годы, ко­торые прошли без малейшего движения, они на­столько ослабли, что почти не слушались его. Да и тело не успело еще прогреться окончательно.

  Руки Шредера автоматически пристегнулись к подлокотникам широкими металлическими наруч­никами. Точно так же защелкнулись и его ноги.

  Крепление было настолько прочное, что Шредер не мог и пальцами пошевелить.

-   Эй, я так не играю! - попытался пошутить сдавшийся Шредер.

  Ребята в белых комбинезонах зашушукались. Язык был явно английский, но с весьма заметным и совершенно незнакомым акцентом.

-   Меня что, похитили иностранные шпионы? - ­снова пошутил Шредер, пытаясь наладить контакт с окружающими его людьми.

  Ему никто не ответил - на него просто не обращали внимания.

-   Эй, вы что думаете, мне приятно болтать язы­ком, когда рядом безмолвные статуи? - Шредер повертел головой и холодная дрожь пробежала по его телу: в помещении явно экономили на обогреве.

  Шредер попытался схватить зубами руку одного из инженеров, который занимался тем, что снимал с его висков металлические датчики-анализаторы. Человек тут же отдернул руку. Но короткого - ­на долю секунды - прикосновения к его коже хватило, чтобы вызвать дрожь: даже труп был бы теплее, чем этот истукан в белом комбине­зоне.

  Шредер усмехнулся и почувствовал, как в груди его собирается тугой кулак - предзнаменование хорошей драки.

  Кисти его рук сжались, но тут сзади что-то заскрипело и задребезжало.

  Шредер попытался обернуться, однако это уже было не нужно. Кресло развернули на колесиках и быстро выкатили на середину какой-то идиотской арены. Здесь Шредер почувствовал себя в дурац­кой роли человека в ящике, которого перед толпой зевак распиливает на части иллюзионист.

  Но вокруг никаких зрителей не было. Только широкие линзы объективов смотрели на него со всех сторон с холодным блеском.

  Потом в глубине помещения, сначала тонкой полоской, а затем ярким раструбом, вырос и засиял небесно-голубой свет.

  Шредер скептически усмехнулся. Скорее всего этот эффект задумывался для того, чтобы вызвать благоговейный трепет у него или у всех тех, кто мог оказаться на его месте.

  В самом центре комнаты восседала величествен­ная фигура. И две, менее величественные, находи­лись по бокам от нее.

  Над этой троицей через минуту засиял золотой ореол.

-   Святая троица! Черт бы меня побрал! - хо­хотнул Шредер.