Череп под кожей - [21]

После этого Корделия с облегчением занялась более понятным делом – проверкой «набора детектива» для выезда на место преступления. Именно Берни первым разработал его, основываясь, как она знала, на принадлежностях, которые выдавали в Департаменте уголовного розыска Скотленд-Ярда. Его набор включал меньше предметов, но самое главное там было: конверты и щипчики для сбора образцов, пудра для снятия отпечатков пальцев, фотоаппарат «Полароид», фонарь, тонкие резиновые перчатки, увеличительное стекло, ножницы и крепкий перочинный нож, жестяная банка с пластилином для снятия слепков ключей и пробирки с крышками для образцов крови. Берни подчеркивал, что в идеале в них должен содержаться консервант и вещество, препятствующее свертыванию, но ни то ни другое не понадобилось ей ни разу. Спасение потерявшихся котов, преследование заблудших супругов, поиски сбежавших подростков требовали настойчивости, здоровых ног, удобной обуви и бесконечного такта, а не эзотерических познаний, которыми Берни так нравилось с ней делиться. Этим он компенсировал свои профессиональные неудачи во время работы в полиции, когда ему приходилось устраивать долгие летние засады в Эппингском лесу, чтобы выследить преступника и собрать доказательства. Иногда слежка сопровождалась схваткой и даже перестрелкой. Через детективное агентство Прайда он пытался воссоздать для себя затерянный иерархический и завораживающий мир Скотленд-Ярда.

С тех пор как умер Берни, Корделия внесла в набор всего несколько изменений, расставшись с первоначальным чемоданчиком и заменив его тканевой сумкой с длинным ремнем и внутренними карманами, которую купила в магазине, где продавали старое армейское оборудование и экипировку. А после своего первого расследования она включила в набор еще одну вещь – длинный кожаный ремень с пряжкой, тот самый, на котором повесили жертву. У нее не было желания вспоминать о деле, которое казалось таким многообещающим, а закончилось трагически, оставив в ее душе тяжелый груз вины. Но ремень однажды спас ей жизнь и стал для нее своего рода талисманом, хоть она и говорила себе, что включила его в набор лишь потому, что длинный кусок крепкой кожи всегда пригодится.

Наконец Корделия взяла папку из манильской бумаги, написала на ней большими буквами «КЛАРИССА ЛАЙЛ» и стала разбирать письма по порядку. Ей всегда казалось, что это самая приятная часть расследования – момент надежды, приправленный предвкушением. Девственно-чистая папка и четкие буквы сами по себе символизировали новое начинание. Она просмотрела блокнот, прежде чем положить его в папку. Если не считать сэра Джорджа и его жену, которую она видела лишь мельком, на острове будут люди, чьи имена ей ничего не говорят: Саймон Лессинг, Роума Лайл, Роуз Толгарт, Эмброуз Горриндж, Айво Уиттингем – группа предполагаемых подозреваемых. Буквы на бумаге обещали новые открытия и встречи с самыми разными людьми, что не могло не завораживать. И все они – пасынок Клариссы Лайл, ее кузина и костюмер, хозяин острова, ее подруга – кружились, словно планеты, вокруг этой центральной сверкающей фигуры.

Она разложила на столе двадцать три письма, намереваясь изучить их, прежде чем сложить в папку в том порядке, в котором их получила мисс Лайл. Потом взяла с полки двухтомный сборник цитат, словарь цитат издательства «Пингвин» в мягкой обложке и второе издание Оксфордского словаря. Как она и думала, любой из отрывков можно было найти в той или иной из этих книг. Все, за исключением трех цитат, она обнаружила в словаре цитат. Почти наверняка злоумышленник использовал именно это издание: его можно было купить почти в любой книжной лавке, к тому же благодаря размеру его легко было носить с собой, так чтобы никто не заметил. Поиск цитат не требовал особых усилий или времени – нужно было всего лишь найти в указателе слово «смерть» или «умирать», быстро пролистать сорок пять страниц, посвященных пьесам Шекспира, и еще две – с отрывками из Марлоу и Уэбстера. И уж совсем несложно было выяснить, в каких пьесах появлялась Кларисса Лайл. Она три года выступала с труппой Малверна, а они всегда отдавали предпочтение Шекспиру и драматургам времен короля Якова. В любой программке, описывающей ее творческий путь, когда бы она ни издавалась, перечислялись ее главные роли. А если принять во внимание всю сложность постановки Шекспира, можно было не сомневаться, что, работая не в самой большой театральной труппе, она выходила на сцену во всех пьесах.

В словаре издательства «Пингвин» не оказалось лишь двух цитат, которые она пока отнесла на счет Уэбстера. Но их можно было найти, если внимательно изучить текст. Все цитаты она уже когда-то слышала, так что с легкостью узнала большинство из них, хотя и не всегда могла правильно определить название пьесы. Однако точно воспроизвести их по памяти – совсем другое дело. В каждом четверостишии строки располагались правильно, и пунктуация была безупречна – еще одна причина, позволяющая предположить, что автор анонимных писем печатал их, не выпуская из рук словарь издательства «Пингвин».

Потом она изучила послания под лупой, размышляя, сколько внимания им уделили эксперты Скотленд-Ярда. Насколько она могла судить, только три из них было напечатано на одной и той же машинке. Письма различались по качеству бумаги и формату. Некоторые были неровные, другие – с выцветшими чернилами или частично порванные. Печатал их явно не профессионал, а некто привыкший использовать машинку, судя по всему, для личных целей. Она обратила внимание на то, что ни одно письмо не было напечатано на электрической машинке. А кто мог иметь доступ к двадцати разным аппаратам? Одно из двух: либо торговец подержанными пишущими машинками, либо тот, кто работал в школе секретарей или являлся ее владельцем. Вряд ли можно было говорить о секретарском агентстве: качество печати оставляло желать лучшего. Возможно, и секретарская школа была ни при чем и злоумышленник работал в одной из современных общеобразовательных школ, где обучали стенографии и машинописи. Что мешало любому из сотрудников, независимо от того, что он преподавал, остаться после занятий и воспользоваться школьной машинкой в личных целях?