Череп мутанта - [5]

Мы с сестренкой покинули стол и отправились в девичью светелку. Комп у Ларика был вроде и неплохой, но, насколько я понимаю, довольно дешевый. А что девушка могла себе позволить, спрашивается? Мои деньги они тратили экономно, а после увольнения старика на одну бухгалтерскую зарплату не разгуляешься. Я старательно похвалил технику, тут в комнату заглянула тетя Вера и позвала меня – мол, постелили на диване в гостиной. По дороге она тихонько рассказывала, что дядя стал как одержимый, все носится с этой идеей насчет завода и нового директора. А директор, вернее, владелец Ремжелдора – на вид солидный мужчина, и похоже, болеет. Очень бледный и постоянно платочком лоб протирает.

– Да бухает он неумеренно, это ж сразу видать! – Дядя Сережа слух имел острый, как и надлежит ответственному сотруднику службы безопасности.

Потом старики стали спорить: дядя твердил, что он доищется правды, а тетка рассказывала о своих снах… Сны тети Веры – больная тема в семье, но насчет моей ноги и темных подземелий она угадала верно.[1]В Зоне перестаешь удивляться подобным штукам, так что я решил прекратить их ссору и попросился на покой – устал, мол.

* * *

Утром все было тихо и пристойно. За завтраком дядя выглядел мрачноватым, но о заводе больше не вспоминал. Ларик вскочила первой и побежала переодеться к торжественному выходу, тетя Вера посетовала, что я так и не научился модно одеваться, но, к счастью, сны пересказывать не стала. Неловко мне всегда делается, когда она о снах заговорит… Ну а одежда – что? Мне понравился костюмчик Вандемейера,[2]в котором тот впервые появился в «Звезде», вот я и подыскал себе похожий. Удобная штука, карманчиков всяких много, всякую мелочь есть куда пристроить. Даже Костик, помнится, одобрил – дескать, под такой и кобуру удобно прятать. Всем нравится костюм, кроме тетки. Зато он не мнется, то есть я хочу сказать, даже помятым выглядит прилично, мол, так и нужно его носить, небрежно. А сестра, кстати, туалетами не морочилась, только блузку надела другую. Впрочем, принцессе все к лицу, что ни надень.

К тому времени, как мы собрались, дядя Сережа уже куда-то ушел. Тетка была грустной, а Ларик мне шепнула: «Папа опять будет у завода слоняться». Потом и мы пошли в центр. Шагали неспешно, потому что утром все еще закрыто. Было хорошо, прохладно, мы снова молчали… Пока Ремжелдор процветал, здесь успели много чего построить, а теперь повсюду признаки запустения. Краска на стенах облупилась, рамы рассохлись, в серые стены навеки въелась копоть заводских труб.

Вскоре Ларик заговорщически поднесла палец к губам и потянула меня за рукав. Мы свернули с центральной улицы, Лариса целеустремленно протащила меня по знакомым с детства закоулкам, мы перебрались через старые железнодорожные пути, где между ржавыми рельсами пробилась густая трава. Да, теперь все лежит в запустении, а когда-то здесь кипела жизнь. Специфика Ремжелдора такова, что материалы и продукцию подвозили поездами – все же было громоздкое, тяжелое. Наконец я догадался, что Ларик влечет меня к въезду на территорию завода. Мы остановились в зарослях лопухов за старым вагоном, который, кажется, прирос к рельсам. Лариса снова прижала палец к губам, потом ткнула за угол. Я осторожно выглянул. Громадные ремжелдоровские ворота были распахнуты, к ним, погромыхивая на рельсовых стыках, подтягивался состав. Платформы, какие-то большие ящики, укрытые рыжим грязным брезентом, так что суровая ткань обрисовывает углы. Заметил я и охрану – ба, до чего знакомо выглядят эти ребятишки! Короткие черные куртки, расхлябанная походка… сколько раз я таких в Зоне видел. Но там подобной публике приходится скрываться, прятаться в глухих углах, а здесь, получается, они в открытую шастают? С одной стороны, эти черные куртки выглядели как униформа, но я-то смотрел не на одежду, а на манеру держаться – ребятки ходят вразвалку, слегка размахивая руками, шея вытянута, очень характерная манера. Я милого узнаю по походке, как сказал сталкер Петров, услышав шаги псевдогиганта.

Когда поезд скрылся на заводской территории, ворота стали сходиться, а я наконец догадался, что именно хотела мне показать Ларик.

Дядя Сережа наблюдал из-за старого склада точно так же, как и мы, – осторожненько подкрался и уставился на заводские ворота. Сейчас он меня не видел, потому что глядел на ремжелдоровский двор в щель между створками ворот, но рисковать я не хотел и убрался за вагон.

– Часто он здесь караулит?

– Да каждый день… – вздохнула Ларик. – Мама говорит, он рехнулся на этом. То есть на самом деле. Как на работу ходит, с утра до вечера. Охраняет, понимаешь? Иногда по вечерам тихонько выскользнет, я слышу… Понимаешь?

Я понимал. Но что сказать, не знал, ничего путного в голову не приходило.

– Ну ладно, пойдем, – решила сестра. – Ты меня обещал угостить. Давай в кафе? У нас мороженое хорошее делают, уже больше года как новый агрегат поставили.

На обратном пути тоже пришлось закладывать крюк – Ларке не хотелось попадаться отцу на глаза. Пока мы лазили по заброшенным путям, пока Обезьяна отряхивала пыль с джинсов, пока возвратились в цивилизованную часть Кольчевска – было уже больше двенадцати, солнце жарило вовсю, а тротуары заполнились прохожими. В субботнее утро кольчевский бомонд вывалил на променад. Ларка тут же вцепилась в меня, и, чего скрывать, мне сделалось совсем-совсем хорошо. Она пару раз здоровалась с какими-то знакомыми и нос держала высоко – похоже, ей нравилось прогуливаться на глазах всей этой публики под ручку с кавалером.