Черемош (сборник) - [31]
Я вроде штопора: все глубже беру и глубже.
– Надо вникнуть, – говорю, – не ту натуру имею – начальство позорить. Характер жидкий. Политика или всякие идеи мне до дупы. Нет у меня желания тайгу удобрять. Одну идею уважаю – насчет пива…
Наконец мой грамотей, кончил писанину. Шумно выдохнул, будто дрова колол целый день. Доволен собой, в зрачках искорки.
– Хитер, Федор Степанович, хитер. Тебе не шоферить, в цирке зарабатывать, там ушлые требуются.
Значит, краем уха касался моих слов, значит, какая-то пружинка дрогнула…
Но вслух возражаю:
– Нет. Насчет цирка – это для Петьки Тикана, он пудовыми гирями крестится. А у меня уже плешь… слабак…
Мент провел ладонью по бобрику.
– Ничего, лысый – тоже хорошо, за волосья таскать не будут. Скажи, а почему молчал про след от клея? Вон тот, белый. Его и незрячему видно.
Пришлось правду сказать:
– Держал как козырь.
– Ладно, – говорит, – праздник кончился. Вали домой, мыслитель.
И выписал пропуск.
Хлеб свободы
При выходе из управления, на проходной Федору отдали документы, ключи и прочие вещички.
А перцовку не вернули.
Еще когда следователь выписывал пропуск, у Федора затеплилась надежда: только выйду – глотну, освежусь… И вдруг – облом. Это же надо…
Федор пытался дежурному втолковать: была бутылка, своими руками дал, не распечатана. Но тот устало разъяснил: не положено.
– Где не положена? – настаивал Федор.
– Не положено выносить спиртное.
Ладно. Гиблые разговоры. Не стоит собачиться. Федор откозырял и скорым шагом прочь от серой домины в живые улицы.
Там настойчиво звенькали трамваи, пугали задумчивых прохожих. Солнце уже кончало дневную смену, коснулось крыш.
Беременная, поддерживая живот, не глядя, перебегала дорогу наперерез машинам. Дура баба, могут так шмякнуть – глаза будешь искать на тротуаре.
В глубине деревьев базарили воробьи.
А граждане мельтешат по магазинам, изучают витрины, ловят такси или скучают на скамейках. Не знают, братцы, что это лафа – шататься по городу где вздумается, и руки не надо, по приказу, держать за спиной. Хочешь в парк? Пожалуйте, дыши природой. В бильярд хочешь? – Никаких препон. Тянет на пиво? Если в кармане звенит – твое право. Это и есть вольная воля.
Из открытой булочной сладковато веяло сдобой. Благо, в кошельке осталась мелочь. Федор отгреб продавщице сколько положено и выбрал остроносый хлебец. Горчичным пахнет.
На ходу отщипывал от горбушки кусманчик и улыбался: хлеб свободы!
Пройти мимо Сашкиного дома и не потешить дружка своим приключением Федор не мог.
Дверь открыла Полина. Засветилась удивленной улыбкой. В прихожей приложила палец к губам, прошептала:
– У них там совет. Принимают решение… Я рада, что вы здесь! Вам будет интересно послушать. Постойте…
Она вернулась в комнату, оставив дверь приоткрытой. Федор привалился к косяку, чтоб лучше слышать.
Голос был Васи Бойчука:
– …Нет, ерунда, это не подходит. Надо что-нибудь сногсшибательное, чтоб у них поджилки тряслись! Есть знакомый повар в воинской части. Он для меня что хочешь вынесет.
Сашка засмеялся:
– Вынесет кашу?
– Слушай сюда: он принесет дымовую шашку. Вечером бросаем в окно. У них – переполох, паника… А мы – случайно рядом. Помогаем органам. Ясно? И Федя – вольная птица.
– Ты б еще бомбу туда фуганул. Повар принесет, – заговорил Петро.
– Нет, братцы, только я умею с ними толковать.
– Сашка, да кто тебя станет слушать?! Бывший зэк пришел защищать будущего зэка.
– Петро прав: ты, Сашка, – не тот вариант. Надо устроить пожар…
– Вася, сгинь! Посажу в холодильник …
Федор не стал больше ждать, появился в дверях с огрызком хлеба в руке.
– Федос!.. Ты?
– Почти я.
Потом за круглым столом отхлебывали чай с вишневым вареньем и улыбались. Бисквит не трогали. Говорили мало. Наконец Федор насытился чаем.
– Ну давай, не томи: как было?
Федор хмыкнул:
– Как в сказке. Был заключенным. Обещали припаять «червонец». Считали диверсантом, врагом народа, убийцей. Труп на меня вешали, – и все это за два дня.
За столом молчали.
Петро не выдержал, в голосе – досада:
– Ты, Федя, конечно, герой. Но не гони. По порядку, тихим ходом. С самого начала. Мы не торопимся.
И Федор не спеша, дотошно повел отчет: как вернулся к Павлычу, перцовку принес, а там два неизвестных с красными корочками…
– …В кабинете – следователь в штатском. Все вопросы у него скользкие: где, что да откуда ноги растут? Васей интересовался: что за личность? Про Сашку, конечно, спрашивал. А тебя, Петро, не трогал. Следователь – нормальный пацан. Только, два глаза для него – роскошь. Называл меня по имени-отчеству и смешивал с говном. Простите, Полина.
Полина расставляла блюдца. На столе высокая ваза держала в себе гроздья темного муската, хурму, брюхатые груши.
Но хлопцы неотрывно слушали дружка.
Федор в усладу корешам красочно расписывал событие, продолжал разматывать нить своей истории: какие догадки строил, пока сидел в камере, чтоб понять причину ареста. Переворошил в памяти все передряги, все драки и досадные факты с начала морской службы в Одессе – до бильярда на прошлой неделе.
Мент был уверен, что загнал Федора в пятый угол. Уже видел прибавку к зарплате и новую звездочку на погонах. Не знал, чудило, кого встретил. Мы, если надо, из-под дождя выйдем сухими. Даже этот законник напоследок признал: «Тебе, – говорит, – в цирке работать. Там ушлые требуются!»
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.