Чердаклы - [47]

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …..

Григорий Бут

Федя бежит по каменистым вершинам гор, на нем балахон, как у Свободы на картине Делакруа, и даже грудь так же приоткрыта, только под ногами не баррикады, хотя горы чем-то схожи с баррикадами какой-то своей неопрятностью. Со всех сторон к нему слетаются черные руки, точнее – только ладони, похожие на надутые резиновые перчатки, они не задевают его, летят мимо, а он замечает, что тело его приобретает пышные женские формы, приоткрытая грудь теперь неприлично колышется, бедра грузно трясутся; и он смотрит на бегущую женщину уже со стороны, ведь он не может быть этой женщиной; она все увеличивается в объемах и ростом своим становится пугающе велика, куда девались грациозность и легкость бега; да она просто уродлива, какая-то громадная деревенская девка со щеками и задницей…

Бут висит между небом и землей. Его выбросили из вертолета на скалы Волжского Утеса. Он повис в метрах десяти от прибрежных камней. Вокруг райские места. Хотя люди добрались до рая. В этом потерянном раю мечутся души грешников в виде обезумевших НЛО…

Давыдов напевает вполголоса: зачарованный, околдованный, в поле с ветром кем-то обвенчанный… Речная вода застыла у берега, превратившись в зеркало. Бут в этом зеркале выглядит более реальным, чем Бут, повисший в воздухе. Более уместным внизу, в воде, вроде как плывет, растопырив руки и приоткрыв рот. Более настоящим. Впрочем, и в обычной жизни не всегда понимаешь, где настоящее.

Можно зацепить Бута веревкой, думает Зиновий, и оттащить в сторону, но это рискованно, может кончиться членовредительством. Выбора нет – надо заняться вопросом амортизации.

Обдумывая этот вопрос, он делает движение всем телом и тут же замечает, как дергается отражение Бута в гладкой воде. Тощий Гриша кажется ему толстым нетерпеливым Тимуром. Давыдов слегка качает головой, и толстяк в воде открывает рот и взмахивает рукой. Вся страна превратится в самокатчиков. Нет, лучше уж Бут. Хотя чем же лучше? Хороших президентов не бывает. Так что…

Он не додумывает до конца, что означает это так что, отворачивается от призрачного Анти-Бута-Мосолапова и приступает к реализации намеченного плана. На тележке, прицепленной к велосипеду, он начинает возить из соседнего поселка всякое старое барахло – матрасы, подушки, пустые картонные коробки и детские мягкие игрушки. Делает несколько рейсов. Сооружает под Бутом высокий курган, собирает прибрежный мусор – пластиковые коробки и бутылки, огрызки пенопласта и поролона. Он просто очищает планету от мусора. У него впереди целая вечность. А начало положено здесь – у высокого волжского утеса. Возможно, где-то далеко в этот момент еще кто-то падает с неба. Он еще успеет и туда. Так что статус Бута не имеет значения.

Да, он не сможет один очистить планету и за тысячу лет, но все-таки когда человек один, он силен, ему никто не мешает, он сам по себе. Может быть, никто не будет больше ходить по этой планете эту тысячу лет. Но если вдруг кто-то появится – пусть хоть и один-единственный, – он обнаружит планету чистой, хотя бы местами, хотя бы там, где кого-то выбросили из вертолета.

Он спускается к реке, идет по песку. Стеклянная гладь воды опустела – не видно ни Тимура Мосолапова, ни Григория Бута. Давыдов разувается и осторожно входит в воду. Вода будто масло принимает его, обжимая ноги и не растекаясь.

А в это время из-за гор появляется громадная девка со щеками и задницей. Мона Лиза Анаконда. Она взбирается на утес, останавливается под Бутом, поднимает свою корявую лапу и пальцами тянется к зависшему в воздухе Грише. Вот незадача, думает, сидя перед своим аквариумом, Федя, надо ее устранить, как бы не натворила чего. Почему все в мире стоит, а она движется? Ага, Мона Лиза еще слишком маленькая…

Едва Мона Лиза прикасается к Буту, тишина резко опрокидывается – отваливается невидимый затык, и поток звуков хлещет наружу! Зашуршало! Загудело! Зачирикало! Замурлыкало! С небес нисходит пронзительный скрежет и чей-то глубокий вздох. Ушей Давыдова достигает настойчивый писк из кармана. Он достает проснувшуюся дуреху и видит на дисплее пляску кроваво-пожарных букв. XY vs XN. Xлам Yдаленных против Xлама Nаделенных. Где Y ≠ N. Схватка завершилась…

Ожившие волны с грохотом обрушиваются на скалы, сильный порыв ветра подхватывает мусор, разложенный прямо под Бутом, раскидывает картонные коробки, поднимает в воздух поролон и пенопласт. Бут срывается с невидимого крючка и падает в ладонь великанши в грязном сарафане с нестираемой надписью Kiss me, Гриша.

Из смятого картонного ящика вываливаются старые елочные игрушки: картонные зайцы, русалки, олени, поделки из папье-маше, серпантин, конфетти, хлопушки. Приоткрывается ядерный чемоданчик, брошенный Зиной рядом с велосипедом, оттуда выскакивает пепельно-серая крыса Рита, задирает вверх голову, и в следующий миг уже карабкается по сарафану, все выше и выше, навстречу своему повелителю…

Мона Лиза чуть встряхивает бывшего президента России, словно очищая от пыли, делает гигантский шаг, ступает в реку, усаживает Бута на палубу плывущей мимо утеса длинной самоходной баржи, похожей на пенал, набитый утилем – картонными коробками и старыми автомобилями, отправленными на переплавку. Гриша соскакивает с гигантской ладони и резво бежит по палубе, вдоль ряда ржавых