Чепель. Славное сердце - [19]

Святояр повернул меч плашмя, ударяя по шлему. «Не убивать же за дурость, а проучить надо как следует». Замечательной силы был удар. Шлем немца спас, левое крылышко на нём сплющилось на нет*. Подбежал судья и двое из немецкого отряда. Кривя тонкие губы, немец-судья сказал: «Гэрр рыцарь, вы сделали, что хотели! По договору забирайте коня этого господина и уходите! Никто не будет Вам препятствовать».

Рыцарь Гюнтер лежал без шлема и без сознания. Русское небо ему не светило.

То, что Гюнтер был крестоносцем, у Святояра не вызывало никаких сомнений. На доспехах: на груди и на спине — хорошо он разглядел четырёхконечные кресты. Коня крестоносца Святояр быстро продал за пол коня серебром знакомому торговцу. И, больше не задерживаясь, поскакал с друзьями домой прямо в ночь.

Глава пятая. Крепость

Старшего брата Святояра и Вершислава зовут Бранибор. Он у князя на хорошем счету. Среди сотников — первый. Поговаривают, что когда воевода Горыныч пойдёт от дел на покой, самое место на посту воеводы Бранибору. Сотнику тридцать пять лет, в самом расцвете сил и воинского характера. А сил и характера Бранибору не занимать.

Мало кто соперничает с ним в борьбе. Ну, понятно, Брыва-богатырь. Бывало, сойдуться тягаться тяжеловесы — земля гудит от каждого шага, будто зубры месят землю ногами. Соберётся вся дружина посмотреть такое дело. Кричат все, голосуют. Кто сильнее?! Бить нельзя, головой нельзя, ногами нельзя, ломать нельзя, в пах нельзя, за волосы нельзя, лицо-глаза-уши трогать нельзя, только руками обниматься и стараться уронить на землю. Это в бою всё можно, а тут же все свои. Чего калечиться понапрасну? Битый час* тягаются! Земля мокрая от пота сделается под ними. Пыхтят, стараются, устанут. Ничья. Усмехаются друг другу, обещают в следующий раз точно бросить. «Вот я тебя малёшки тогда-то не достал», «Малёшки» не считается, это я тебя почти скрутил», «Не скрутил — не считается!». И смеются. Дружина гомонит радостная.

Горобей про них говорит: «Брукѝ!», «Брукѝ, як брэвукѝ». Слова всем непонятные и понятные одновременно, и смешные. Бруки — это, вроде, такие здоровенные и неуклюжие. Тем более, у обоих имена начинаются на «Бр». А брэвуки — совсем уже будто брёвна-брусья-деревья. Они ему говорят: «Иди сюды, за̀раз тебя оббрэвучим!», а он от них потихоньку, смеша всех, утекает: «Я лёгкая птица, не вашего веса, высокого полёта!..».

Горыныч скажет: «Зубры наши! Твердь земли!»

Князь скажет: «Пока такая дружина, никому нас не одолеть!»

Святояр, ясное дело, болеет за брата. А Вершко болеет за Брыву, но потом, конечно с братом посмеётся, «Если б я за тебя кричал, ты бы одолел, так же не интересно!»

Когда дело касается обучения молодых, Бранибор руководит ученьем. Пока воин не станет закалённым, как сталь, и умелым, как готовый дружинник, Бранибор с него «не слезет». Конечно, по одному не учит, учит двадцатками, полсотнями и сотнями. В помощь Бранибору опытные стрелки и мечники, рукопашники и метальщики, следопыты и лазутчики, строители боевых машин и оборонительных сооружений. Все такие люди есть в дружине и в господарстве князя Любомира.

Спрашивают Бранибора:

— Ну как молодёжь?

Он отвечает:

— Пищать!

— Так ты бы их немножко пожалел!

— Это я их жалею.

— Дал бы им передыху!

— Сейчас они у меня как раз передыхивают вон там на песочном бережку у озера. Друг дружку носят. Бегом. По колено в воде.

— Отпустил бы ребят до мамкиной юбки на денёк!

— У них теперь палатка — мамка. Поспал, как народился.

— Ну, до девок!

— У них теперь сыра земля вместо девок. Упал — и блаженствуй.

— Ну, погулять!

— Завтра погуляем. По здоровому лесу. По свежему целебному воздуху. Семь поприщ бегом в полной зброе.

— Они у тебя, Бранибор, как кони тягловые, надо бы хоть о чём-то и подумать, о чём-нибудь высоком к примеру.

— Это верно… Но думать о высоком мало, высокое достигать нужно!.. Верёвки приготовлены. На башню полезут послезавтра, на самую Белую Вежу, наперегонки, аки мухи по стене взовьются, аки соколы воспарят!

— Так в них от непосильного труда, лиха беда, что-нибудь низменное проснётся.

— Самое низменное — это дышат через жопку… камышовую. Под водой сидя. Полдня. И чтобы волну не поднять. После этого всё остальное низменное начисто забывается. Будет и это.

— Ну, ты Бран, суров, замучаешь ребят!

— Я то суров, а битва смертельна! Кто там победит? Кто живой останется? Вот мои ребятки там и победят и в живых остануться, или я — хе…й учитель!

— Так ты бы дал ребятам, что-нибудь другое ещё освоить в жизни, а то они больше ничего и не видят и сил ни на что другое не имеют. А в жизни много чего может пригодиться!

— Боец — он воспитывается для боя. Это его жизнь. Все свои силы воин должен потратить на победу. Всё остальное — не в счёт! Не сумеет победить и выжить в бою — все другие знания ему будут уже ни к чему.

— Ну как с тобой спорить?!

— А ты не спорь, ты на ус мотай!.. запоминай… а лучше записывай или узелки завязывай! — и вроде даже шутит, но серьёзно, не улыбнётся даже ни разу.

Никто Бранибора насчёт ратной учёбы не переубедит.

Желающих немало попасть на казённые сытные харчи. Но слабые такого учения браниборского не выдерживают. А зачем слабые в княжеской дружине?