Чемодан. Вокзал. Обойма - [11]

– И как ты на этом птичьем языке только чирикать научился? – в который раз удивился прораб. – И что там случилось? Начальство из Азии интересуется, как дела идут?

– Нет. У одного из моих трудяг сын родился.

– Хоть что-то хорошее сегодняшний день принес, – улыбнулся Фидель Иванович. – Только ты не спеши своим душманам об этом сообщать. А то работа станет.

– Тоже правильное решение, – согласился Андрей.

Ближе к вечеру привезли деньги. Доставил их курьер. Вот тут-то работа на высоте и застопорилась. Вмиг погасли огни сварки, замерла в воздухе уже поднятая металлическая ферма. Рабочие с высоты смотрели на то, как курьер выходит из машины, без лишних слов передает Ларину увесистый пакет.

– Что-то многовато сегодня. Не ошибся? А то министерскую зарплату мне вручишь, – взвесил в руке пакет Андрей.

– В министерство наличкой бабки не носят. А вам сторублевыми купюрами сегодня дали, – отозвался курьер.

– Ничего. Деньги, они всегда деньги. Мог бы и грузовичок с монетами притарабанить. Мои парни неприхотливые.

Сумму не пересчитывали. Никаких документов и расписок от Ларина не требовалось. Как и в любом другом криминальном бизнесе, это было лишним. Так напутствовал перед отъездом в Москву с группой рабочих Ларина Хайдаров: «Нарушить негласно заведенные правила можно лишь два раза: в первый и в последний».

– Могу на время тебе свою прорабскую освободить, – предложил Фидель Иванович.

– Лишнее. У меня все прозрачно и на виду делается. Лишнего себе не беру.

– Как знаешь.

Андрей вытащил из кармана металлический судейский свисток и пронзительно трижды свистнул, что должно было означать общий сбор. А дальше произошло то, что можно было бы назвать соревнованиями по скоростному спуску. Гастарбайтеры буквально свалились с высоты, кольцом обступили Ларина и с надеждой посмотрели на него. Первым делом Андрей вынул причитающуюся ему сумму и положил в карман. Азиаты завороженно следили за движениями своего бригадира.

– А теперь все отошли и построились, – распорядился Ларин.

После этого он стал по одному вызывать рабочих, называя их по именам.

– Умед, Фархот…

Наконец очередь дошла до гиганта с непропорционально маленькой головой – Ораза Ширинбекова. Этот мрачный тип уже давно был на примете у Андрея. Еще в первые дни пребывания в Москве Ораз подкатился к бригадиру с предложением: мол, он может облегчить ему жизнь. Все сводилось к тому, что поддержание порядка в бригаде Ораз хотел взять на себя по принципу армейской «дедовщины». Он и несколько его дружков по мере надобности учили бы уму-разуму строптивых соотечественников. За это, естественно, получали бы доступ к распределению денег. Ораза боялись, он был младшим братом участкового в поселке, где набирались рабочие, и милиционер по указке брата мог сильно прижать семьи гастарбайтеров. Ларин, естественно, от подобных услуг отказался.

– Почему так мало? – спросил Ораз, когда Андрей вручил ему деньги.

– Что-то не так? Ты у ребят спроси. Они видели, как ты работал. Другие за тебя корячились. Вот они больше и получат.

Трое «шестерок» Ширинбекова двинулись к Ларину, но Ораз остановил их движением плеча.

– Как скажешь, бригадир, – недобро прищурился он. – Твое слово – закон. Но только потом не обижайся.

– И не таких, как ты, обламывал, – ответил Андрей и назвал следующее имя. – Вахид.

Когда все деньги были розданы и рабочие уже были готовы вернуться на свои места, Ларин остановил их.

– Есть хорошая новость. У Вахида сын родился.

Сварщик сперва замер, неуверенно улыбнулся, а затем до него дошло. Он буквально запрыгал от счастья. Односельчане бросились его обнимать. Лишь Ораз со своими «шестерками» остался в стороне. Андрей выждал, когда схлынет первая волна восторга, и громко произнес:

– По такому случаю нужно сделать отцу первенца подарок, – он вытащил из кармана несколько купюр, положил их на бетонную плиту и, чтобы не сдуло ветром, прижал половинкой кирпича.

Рабочие подходили, клали деньги – кто больше, кто меньше. Жали Вахиду руку.

– Ну, а ты? – глянул Ларин на мрачного Ораза.

– Сын – дело нужное, – ответил гигант и, все-таки отслюнявив одну купюру, небрежно положил ее под обломок кирпича.

То же сделали и его приближенные. Вахид принялся прижимать руки к сердцу и чуть ли не в пояс кланяться товарищам. Собранные деньги завернул в обрывок газеты и запихнул в нагрудный карман сварщицкой робы.

– А теперь по местам. Работу никто не отменял.

Дважды Андрею повторять не пришлось. Вскоре уже вновь сыпались искры электросварки, гудел кран, позванивали металлоконструкции. Через этот гул пробивался радостный напев счастливого сварщика.

Солнце уже клонилось к западу. Рабочая смена заканчивалась. Но только для местных рабочих, а не для приезжих. Погасли прожектора на подъемном кране. Русские строители потянулись в бытовку. Фидель Иванович попрощался с Лариным. Новенький автобус повез строителей к Москве. А вот гастарбайтеры продолжали закреплять пролеты ферм.

Вахид и в самом деле, как предполагал прораб, нигде специально не учился своему искусству. В том смысле, что не было у него ни диплома об окончании строительного колледжа, ни даже разряда. Постигал секреты прямо во время работы в «подмастерьях». В конце концов, средневековые создатели булатной стали тоже никаких ПТУ не оканчивали.