Чем черт не шутит - [20]

– Мне тоже нужно общение. И потом – это же рядом, ты сама говорила.

– Да, перейти бульвар, и по Костянскому переулку два шага. Ой! Как я рада! – Я действительно обрадовалась. – А Вера? – вдруг вспомнила я.

– Я думаю, она не захочет, ну, там посмотрим. И еще, у меня к тебе просьба. Называй меня бабушкой, если можешь, конечно, – поспешно добавила она, – если не сможешь, я не обижусь. Она выжидающе смотрела.

– Конечно, я смогу, бабушка, – не раздумывая, сказала я. Она улыбнулась, и в это время появились Саша с Верой. Оживленно переговариваясь, они сели пить чай.

– Бабушка, мы купили твои любимые эклеры.

– Спасибо, но мы сейчас съели божественные сканы с вишней, и места на эклеры уже не осталось. У Ланочки, оказывается, такая интересная работа. Я завтра пойду и куплю клубную карточку.

– Но, бабушка, – хотела возразить Вера, но Ольга Андреевна встала, вздернула подбородок и выдала длинную тираду по-французски. Вера пошла пятнами, а Саша покраснел. Бабушка повернулась ко мне.

– Извини, mon ami!

– Придется учить французский, – засмеялась я.

– Ты умная девушка, – серьезно сказала бабушка, – быстро научишься, – она окинула взглядом Сашу с Верой, как бы ожидая возражений, они молча пили чай, и бабушка довольно хмыкнула.

Утром, как всегда в последнее время, я встала вместе с Сашей и пошла на кухню. Так и знала, Вера уже здесь.

– Зачем ты так рано встаешь? – обратилась ко мне. – Я все равно не сплю и с удовольствием провожу Сашу. – «Как раз для того, чтобы этого удовольствия тебе не доставить» – хотелось брякнуть, но я сдержалась. Саша вышел из ванной выбритый и благоухающий. Очень я люблю его в эти минуты. Так хотелось прижаться к нему и поцеловать в гладкую щеку, но при «Верочке» мне было как-то не по себе, и вообще я болталась по кухне, как неприкаянная, дура дурой.

– Птичка, приготовь мне другую рубашку.

– Я вчера погладила, в спальне висит.

– Ты, вероятно, стала плохо видеть, на ней жирное пятно прямо на груди, – он с улыбкой повернулся к Вере, которая поставила перед ним тарелку с омлетом и чашку кофе.

– Спасибо, Верочка, чтобы я без тебя делал, – и нежно накрыл ее руку своей.

Что-то в носу защипало, я быстро вышла. Еще не хватало расплакаться при них. Какая-то я плаксивая стала. Странно, раньше этого не было. На рубашке действительно были пятна, как будто жирными пальцами помусолили. Вчера гладила, ничего не было, я бы заметила. Ничего страшного, сейчас другую поглажу.

Пока гладила рубашку, слышала, как «Верочка» жужжала ему в уши, какой он замечательный, как отлично водит машину, как ему идет эта стрижка. (Ну, уж это враки. Она совсем ему не идет, как придурок с этой челочкой), как чудесно пахнет его туалетная вода, (правильно, потому, что это я покупала). Напрасно бабушка вчера сказала, что я умная. Я дура. А умная у нас «Верочка». Вон как сладко поет, ей не надо учиться на курсах по психологии, она все правильно делает и без курсов. Саша ушел, даже не поцеловал меня на прощание. Я удалилась в спальню. Звонок! Тот же непонятный голос – Ну, как, надумала?

– Знаете, я не совсем понимаю, какие деньги и сколько надо?

– Не придуривайся, ты же у нас умная – (и этот туда же).

– Я не брала никаких денег, – постаралась сказать очень твердо.

– А на какие шиши особняк купила?

– Денег у меня нет, и ничего тебе не дам, – я разозлилась и повесила трубку. Ничего он не знает и ничего нам не сделает. Все это чушь! Мне вообще на это наплевать, в данный момент меня интересует только Саша. Почему он так изменился? В последнее время у нас все была хорошо, я старалась, даже готовить стала.

Надо думать позитивно. Что у меня хорошего? Работа. Да, мне нравится наш клуб и коллектив. Хорошо, что мы с девчонками вместе работаем. Хотя с другой стороны обсудить все события на работе получается не с кем. Хорошо, что у нас с Ольгой Андреевной нормальные отношения, с другой стороны – Вера. Не буду о грустном. В конце концов, не навеки же они у нас поселились. Купим им квартиру, и будем ходить в гости друг к другу. И станет все как прежде. Точно, я уверена.

* * *

Ольга Андреевна перед выходом тщательно оделась, накрасила губки, надела шляпку, плащ и перчатки, взяла маленькую сумочку и окинула меня одобрительным взглядом. На мне был строгий синий костюм и блузка нежного персикового цвета. Вот сумка куда-то подевалась. Там была связка ключей от особняка и от машины. Я не захотела заставлять ее ждать, взяла другую сумку, а ключи мне не нужны, наверняка клуб открыт.

Утро было солнечное, профессор Беляев сообщил, что днем будет 20 градусов тепла, но ветер прохладный, все-таки апрель. Я предложила доехать на машине, но Ольга Андреевна отказалась, сказав, что небольшой променад только полезен. Пока мы шли, она расспрашивала меня о Москве, удивлялась кривым Сретенским переулкам.

– В Петербурге таких нет, – говорила она, – там все улицы и переулки прямые, а здесь все вкривь и вкось. Но, должна признаться, Москва – красивый город, мне нравится. А ведь когда-то мои предки жили в Москве, – видя мое удивление, пояснила, – дедушка и бабушка жили здесь, а родители перебрались в Петербург. Историю нашей семьи хорошо знает Вера. Она внучка моего двоюродного брата Алексея Черкасского, мои предки были Черкасские.