Челюсти пираньи - [42]

Наконец я завершил свой красочный рассказ, и в комнате повисло тревожное молчание. Но длилось оно недолго, разразилась та самая гроза.

— Вы сошли с ума! — завопила Ланина. — Да разве можно было этого негодяя отпускать в Париж. Кто вам предоставил полномочия для принятия подобных решений? Вы поставили под удар все переговоры, которые мы ведем с французами. Вы представляете, что после ваших разоблачений он теперь там натворит. И почему я послушалась вас и не уволила его сразу.

Не буду приводить все обвинения, которые я выслушал в тот вечер, Ланина словно раненная тигрица металась по комнате, не в силах успокоиться и без конца выкрикивая угрозы, половина из которых — в мой адрес. Я же что есть силы старался держать себя в руках, хотя тоже чувствовал, как закипает во мне кровь. Но я понимал: если я не сдержусь, то мы наломаем таких дров, что не уберем их за многие дни. Ситуация же такова, что дорога каждая минута.

Наконец Ланина опустошила свои резервуары гнева и почти без сил рухнула в кресло. И лишь после этого выжидающе посмотрела на меня.

— Я думаю, опасности, что он что-то провалит, нет, — сказал я.

— Почему вы так полагаете? — уже более мирно спросила Ланина.

— По нескольким причинам. Во-первых, я заблокировал доступ Орехову к счетам концерна; во-вторых, насколько я знаю, он не успел ничего продать тут, хотя готовился к этому. Перед отлетом я позвонил ему на сотовый телефон и сказал, что он если совершит какой-нибудь нехороший поступок, мы возбудим против него уголовное дело и на его имущество будет наложен арест. А его дом стоит не меньше двухсот тысяч долларов, не будет же он рисковать такими деньжищами.

— А если у него во Франции есть свой счет на его имя и о котором мы ничего не знаем. Вы подумали об этом?

— Скорей всего счет такой есть, но вряд ли большой. Орехов привык к роскошному образу жизни, он страстный коллекционер живописи. Нет, в нынешней ситуации остаться за границей он не захочет. Без денег ему там делать нечего. А деньги пока тут. И есть третья причина, почему он вернется в срок из командировки.

Ланина вопросительно посмотрела на меня.

— Почему?

— Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что он тоже ведет свою игру. Я не знаю его планов, но в отличии от всех остальных, которые хотят остаться здесь и единолично завладеть концерном, Орехову он не нужен, ему нужны деньги, которые он бы хотел с собой прихватить. Со счетами не получилось, значит нужно что-то еще.

— И что же это, по-вашему?

— Пока не знаю, может быть, и Орехов до конца этого не знает. Просто я поставил себя на его месте, в его обстоятельствах он должен что-то придумать. Он ведь загнан в угол, он понимает, что так долго ситуация продолжаться не может. Но не он нам больше всего страшен, есть враги посерьезней.

— А то я по-вашему этого и не знала, — саркастически усмехнулась Ланина. — Завтра мы летим на комбинат, — проинформировала она меня через несколько секунд, — в восемь часов выезжаем на аэродром. Я зафрахтовала чартерный рейс. Там сейчас холодно, так что возьмите теплые вещи. Будьте готовы к отъезду.

— Всегда готов, — отсалютовал я пионерским приветствием.

Она как-то странно посмотрела на меня, но что выражал этот ее взгляд я так и не понял. Я бы не очень удивился, если не знала этого и она сама.

В доме было очень душно, и я решил выйти на свежий воздух. Я понимал, что Ланина права, предпринимая это путешествие, но оно вызывало во мне тревогу. Меня не покидало ощущение, что с каждым днем опасность, которая грозит Ланиной, увеличивается. Я вспоминал только что разыгравшуюся сцену, Ланина явно становится все более жесткой и суровой, она все больше входит во вкус своей новой роли — руководителя концерна. Но это неминуемо ускорит ее столкновение с другими его руководителями, они не захотят терпеть усиления ее влияния. Знать бы где произойдет эта великая битва? Может быть, там, на Севере, куда перенесет нас завтра самолет?

Внезапно я услышал за собой какой-то шум, я резко обернулся одновременно хватаясь рукой за пистолет. Но тут же я успокоился; передо мной стоял Артур и смотрел на меня.

— Ты чего тут делаешь, почему не спишь?

— Я не могу заснуть, долго лежал, потом мне стало скучно. Хотел пойти к маме, но она очень занята. Вот и я решил тут чуть-чуть погулять. Вы не против, дядя Саша?

Кажется, мальчик впервые назвал меня таким образом.

— Нет, давай постоим, подышим воздухом, поговорим. Как тебе тут живется?

Артур печально вздохнул.

— Плохо.

— Что так?

— Со мной никто не играет. Раньше мама играла, но потом, когда убили дедушку, она перестала. Ей до не до меня.

— Да, она сейчас в самом деле занята. Но ты должен ее понять: у нее важные дела.

Большие темные глаза Артура серьезно и почти по-взрослому посмотрели на меня.

— Я понимаю, но мне все равно скучно, — резонно произнес он.

Ответа на этот аргумент у меня не нашлось, я только вдруг почувствовал, что мне нравится этот паренек. Несмотря на свой возраст, он уже немало пережил тяжелых минут, а учитывая сложные отношения между его родителями, ему не позавидуешь.

Я хотел сказать Артуру что-нибудь ласковое, но внезапно раздался резкий скрип шин, и у ворот остановилась машина. Из нее даже не выбежал, а вылетел Эрнест и помчался в нашем направлении. Он грубо схватил сына за руку и потащил в дом, хотя мальчик и не сопротивлялся. Видя такое с ним обращение, я едва не заступился за Артура. Но в этот момент отец с сыном скрылись за дверью.