Челтенхэм - [57]

Да, я был самолюбив, но не жесток. В своих мечтах я представлял себе всеобщую дружбу и примирение, я грезил о вселенской любви и согласии. Но это было не в моде, и я постоянно сталкивался с тупой жестокостью, хуже того, с попытками тупыми и жестокими методами воспитать из меня мрачное животное под названием «настоящий мужчина». Что же удивительного в том, что, получив власть, я дал моим воспитателям почувствовать на собственной шкуре, каково иметь дело с этим их «настоящим мужчиной». Может быть, умирая в муках, они пожалели, что в своих педагогических экзерсисах пренебрегали такими понятиями, как любовь и милосердие. Том Беркли просил у меня прощения на колу – хочется верить, что он что-то понял.

Наверное, кто-то захочет сказать: вот-де из какого детского шока вышли ужасы теперешней английской государственности! Но еще раз признаю: у меня нет ответа. Да, наверное, зерно упало на подходящую почву. Я знаю, ты не очень-то веришь в историю о моих младенческих злоключениях (и, кстати, Элис была солидарна с тобой), и ваш скепсис во многом справедлив. Уже в десять лет я был маленьким самовлюбленным тираном, руководил одновременно двумя враждующими группировками, и у кого бы я мог вызвать сочувствие? Не в этом ли корень всех зол? Бог весть.

В конце концов, надо сказать и о справедливости, хотя ни ты, ни я в нее не верим. Опять оправдываюсь. Но в самом деле. Господь дал Англии шанс – Перекрестки. Нас не завоевали пришельцы из других миров. Нам предоставили возможность. Свыше. Британия могла иметь развитие и процветание, о каком иные и мечтать не смеют. И вот этот шанс, эту возможность у нас грубо, варварски отнимают, нас запирают под замок, какие-то недоноски считают себя вправе решать нашу судьбу. Почему? Они сильнее, вот и все, что бы ни лепетали о хребте истории человечества. Каков может быть наш ответ? Только один – Сопротивление. Да, с большой буквы. Эти подонки поцокали языком и сказали: вами будет заниматься специальная комиссия, специальный институт, у нас на это есть особый протокол. Что же, господа, вы убедитесь, что на свете есть протоколы посерьезнее ваших.

Чтобы уж быть до конца честным по отношению к детству, надо признать, что как раз тогда произошел прекраснейший, а возможно, и самый важный эпизод в моей жизни – знакомство с тобой. Я и сейчас помню туман, задворки нашего лондонского дома, пустырь, загадочное действо на примитивных подмостках, и странного незнакомого мальчика, разъясняющего мне суть театрального таинства и волшебства. В тот день я понял, что кроме нашего обыденного, суетного и жестокого мира, есть еще нечто, возвышенное, из иных царств, иных представлений. Чем бы я был без этого?

Ты великолепно изобразил их в своей комедии – сходство таково, что попахивает государственной изменой: как-никак, король – особа священная. Правда, я никогда не был столь пылким, но не стану учить драматурга. Мой разговор с леди Анной, которого, как я полагаю, вообще никто слышать не мог, ты воспроизвел почти дословно. Декорации были, конечно, не настолько театральны – вовсе она не волокла труп мужа через весь Лондон из одного аббатства в другое, согласись, картина уж слишком жуткая. Нет, это была вполне пристойная похоронная процессия (организованная, кстати, полностью на мои деньги), во время которой и состоялась столь ясновидчески угаданная тобой беседа. Единственно что, актеры под сенью Геркулеса перебарщивают, рвут страсть в куски и клочья – Анна вовсе не плевалась и не хлестала меня перчатками по физиономии, а я в исступлении не колотил по крышке гроба – но в остальном реконструкция безупречна.

Касательно фехтования. Первые уроки дал мне отец. Приемами владеют все. Многие – очень неплохо. Но великих фехтовальщиков – единицы. Дело не в блестящей технике. Я помню запись на старой-старой пленке. Лев нападает на антилопу, атакует из травы. Трава, замечу, не слишком-то его и скрывает, и он как будто особо не спешит, антилопа может убежать, и все же почему-то не успевает. Почему? Чтобы оказаться вне пределов досягаемости хищника, ей нужно три секунды. Но лев сумел подкрасться так, и дал себя заметить лишь тогда, когда ему для успеха нужны всего полторы. Поэтому он даже может позволить себе картинно-издевательски не спешить. Человеческая реакция – четверть секунды, учил меня отец, вот и начинай маневр до того, как у противника пойдет его реакция.

Не будь эффектным, будь эффективным.

Действие должно опережать не только мысль, но и взгляд. Оглядываться некогда. Твой мозг может воспринимать действительность и без органов чувств.

Классического мастера трудно одолеть в классической манере. Его надо удивить, это даст тебе пару лишних мгновений.

О скорости вообще разговор особый. Боевые искусства народов сохранены и зашифрованы в танце. Я видел одного русского танцора. Этот парень, двигаясь в полуприседе, вращаясь, мгновенно пересек всю сцену. А в кавказских танцах умудряются даже еще маневрировать на коленях. Меня осенило. Это потрясающий способ, уйдя в нижнюю сферу, за счет увеличения ширины шага перемещаться с колоссальной скоростью. Да, нагрузка чудовищная, не всякие ноги это выдержат, да и вся техника меняется, но выигрыш неимоверный – быстрота и неожиданность, вот ключи к успеху.