Человек за бортом - [6]

Английские морские хроники свидетельствуют, что на протяжении тысячелетий Гудвинские мели являлись местом постоянных кораблекрушений. Еще в средние века моряки дали этим мелям меткое прозвище «Великий пожиратель кораблей». Оно как нельзя лучше характеризует крутой нрав этих обманчивых песков. О Гудвинских песках упоминает и Вильям Шекспир. В «Венецианском купце» корабль Антонио с ценным грузом потерпел крушение «в этих стесненных водах, называемых Гудвинами, очень опасными, плоскими и смертоносными, где остовы многих судов покоятся». Страховщики «Ллойда», которые уже почти три века ведут учет всех морских аварий, давно сбились со счета погибших здесь судов. Стоимость застрахованных ими кораблей, погибших на Гудвинских мелях за последние 200 лет, они определяют в 560 миллионов долларов, а число пропавших здесь людей — в 50 тысяч.

Лоцман, который проводил наше судно в устье Темзы, утверждал, что в чреве «Песчаного хамелеона» покоятся несколько боевых трирем Юлия Цезаря, который в 43 году нашей эры вторгся на остров и покорил обитателей Туманного Альбиона.

Английские капитаны рассказывали мне, что над

триремами римлян лежат останки острогрудых лодей «жителей моря» — викингов Скандинавии. И те и другие в свою очередь навечно прижаты дубовыми остовами тяжелых галионов «Непобедимой армады», разгром которой, начатый «королевским пиратом» Фрэнсисом Дрейком, довершил в 1588 году сильный шторм.

Над испанскими талионами в песках мирно спят вселявшие когда-то ужас в сердца ганзейских и венецианских купцов пиратские бригантины и корветы. Где-то рядом с ними покоятся английские фрегаты и барки XVIII века, набитые черным деревом, слоновой костью и драгоценными камнями, вывезенными из Индии и Африки. Над всей этой канувшей в Лету армадой парусников — корпуса современных сухогрузов и танкеров. Невольно вспоминаются строчки замечательного ленинградского поэта Вадима Шефнера из «Баллады о моряках Британии»:

Без парусов в заплатах пестрых Там спят, от пристаней вдали,

С резными девами на рострах Веков прошедших корабли.

А рядом с ними, но сохранней,

Лежат, как темная гора,

Трансатлантических компаний Цельносварные стимера.

Да, «Песчаный хамелеон» проглатывал свои жертвы без разбора, пожирал все, что попадало ему в пасть. А попадало в его цепкие объятия немало «пищи», столько, что он даже не успевал ее переваривать. В 1959 году английские геологи взяли с Гудвинских песков образцы грунта и сделали анализ. Оказалось: 15-метровые столбы грунта содержали песок, перемешанный с полусгнившими кусками корабельных частей и ржавого железа...

— Почему же корабли оказывались на мелях? Разве они не могли их обойти? — вправе спросить читатель. Были и есть три основные причины попадания судов в ловушку Гудвина: штормы, которые выносили беспомощные парусники на пески, туман, лишавший судоводителя видимости и возможности точного определения места, и сильные течения, сносившие корабли с курса.

Если судно оказывалось на мели и его до наступле-

ни я отлива не удавалось снять, оно навечно оставалось в плену Гудвина.

Парусные корабли имели полукруглое днище, и, когда такой корабль попадал на мель, а с отливом пески осыхали, он ложился на борт. С наступлением прилива мели покрывались 5-метровым слоем воды и течение заливало обреченное судно прежде, чем оно успевало принять нормальное положение. Обычно на третий-четвертый день парусник полностью засасывали зыбучие пески. Если судно оказывалось на мели, будучи выброшенным штормом, его участь решалась еще быстрее: волны опрокидывали и заливали корабль мгновенно.

С пароходами и теплоходами дело обстояло немного иначе. Эти суда имели плоское днище и, попав на мель, в отлив оставались на ровном киле. Но с первым же приливом течение намывало с одного борта корабля гряду песка, вымывая его из-под другого борта. На третий-четвертый день судно опрокидывалось на борт, вода заливала его помещения с палубы. Если пароход оказывался на мели носом или кормой по направлению к течению, то песок вымывался из-под днища в районе носа и кормы: корпус судна провисал, и пароход разламывался пополам. Обычно это происходило с пароходами в полном грузу.

Даниэль Дефо получает письмо...

От английского острова Великобритания Гудвин-ские пески отделяет довольно широкий и судоходный проход Галл-Стрим. В южной части этого пролива, напротив городка Дил, есть удобный для якорной стоянки рейд Даунс. Издавна на этом рейде в ожидании благоприятного ветра отстаивались суда, направлявшиеся из Лондона в Атлантику, или суда, шедшие в Лондон. Они ждали на этом рейде очередного прилива для прохода в устье Темзы.

Когда дули восточные ветры, мели Гудвина служили надежным естественным прикрытием для стоявших на якорях кораблей. Но стоило ветру задуть с запада, как морякам грозила опасность попасть в зыбучие пески. И, как правило, если при начинавшемся западном шторме вовремя не удавалось поставить паруса и выбрать якорь, корабль становился жертвой Гудвинских песков. В ночь с 26 на 27 ноября 1703 года здесь погибла эскадра английских кораблей под командованием адмирала Бьюмонта. В те дни на Британские острова обрушился один из самых сильных ураганов. Особенно пострадал район между Бристолем и Лондоном, где число человеческих жертв достигло 30 тысяч. О том, что творилось в ту страшную ночь на Гудвинских песках, известно из письма, которое спустя несколько дней после катастрофы получил автор «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо от своего друга командира корабля «Шрюсбари» Майлса Нор-хила. Вот выдержка из этого письма: