Человек-ящик - [9]
В тот момент, когда я покинул клинику, безвозвратно исчезла и ее улыбка. Укрывшись в ящике, я вернулся к себе под мост, пустой желудок дугой выгнул мое тело, и меня долго и тяжело рвало. Может быть, без моего ведома меня накачали наркотиками. Наконец я все же понял, что легко попал в ловушку, но почему-то возненавидеть велосипедистку так и не смог.
(Здесь сделана небольшая приписка на полях. Ни почерком, естественно, ни даже цветом чернил она не отличается от основного текста.)
«Я говорю о каком-то нищем, надевшем на себя ящик…»
«Знаю, конечно. Я же фоторепортер. Фоторепортер-соглядатай. Его специальность — везде, где только можно, проделывать дырки, чтобы подглядывать. У него нет никаких моральных устоев».
«Старый ящик из гофрированного картона…»
«Чего доброго, он еще окажется моим товарищем. Видимо, я ошибся. Но все же нельзя сказать, что совсем ошибся. Он тоже фоторепортер, и однажды по какому-то совершенно непонятному побуждению… сам не зная, как это произошло, щелкнул затвором… Так он сфотографировал человека-ящика. Его это заинтересовало, и он стал повсюду гоняться за ним, но второй раз встретить его не удалось. Зато ему понравилось фотографировать улицы. Причем скрытую от глаз оборотную сторону улицы, ненавидящую, чтобы на нее смотрели… и, поскольку он фотографировал такие места, которые ненавидят, когда на них смотрят, ему приходилось делать это тайно, чтобы никто не заметил. Вдруг его осенила мысль. А что если надеть на себя ящик, притвориться человеком-ящиком и спокойно фотографировать все, что пожелаешь? Он будет видеть всех, его — никто, и все пойдет превосходно. Действительно, сначала все шло как будто превосходно. Он стал подобием человека-ящика и начал с упоением фотографировать улицы. Однако, когда товарищи стали судачить о нем, он исчез. Просто не вернулся к себе домой. По слухам, именно так он и стал настоящим человеком-ящиком».
«А мне все равно, пусть на меня смотрят…»
«Но ведь когда смотрят, будто ножом вырезают твой облик, кажется, что срывают одежду…»
«Я как-то позировала одному фотографу, давно, правда».
«Я говорю серьезно, я готов сделать для тебя все, что в моих силах. Но я бессилен. Досадно, но я способен только на то, чтобы смотреть в видоискатель и щелкать затвором.
Могу еще купать в проявителе твой прозрачный силуэт. Желтовато-зеленая лампа… секундная стрелка часов со светящимися цифрами, показывающими восемь… влажная поверхность фотобумаги, блестящая, точно залитая маслом… всплывающий мягкий силуэт… перечеркивающий силуэт… силуэт, громоздящийся на силуэт… и, наконец, очертания твоего обнаженного тела, подобно следам преступника, оставленным в моем сердце…»
«Я хочу тот ящик».
НЕ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЯ НА УМЕРШЕГО
23-го, около семи часов вечера, у западного выхода подземного перехода станции Синдзюку в Токио полицейский патруль обнаружил мертвого нищего, примерно сорока лет, сидевшего, прислонившись к колонне.
По сообщению полиции, умерший был ростом 1 м 63 см, среднего веса. На нем была пестрая рубаха с длинными рукавами и рабочие сапоги; волосы давно не стриженные, как у бродяги. Он имел при себе сто двадцать пять иен мелочью и несколько газет, которые собирал, видимо, для подстилки. Никаких документов, которые позволили бы установить его имя, местожительство и другие данные, не обнаружено.
Указанный подземный переход — место весьма оживленное, за день по нему проходят до ста тысяч человек (по данным полицейского управления Синдзюку), в нем установлено множество телефонов-автоматов. По рассказам очевидцев, этот человек примерно полдня сидел в одной и той же позе, но в течение шести-семи часов никто не обратил на это внимания и не сообщил о нем полиции, пока полицейский патруль не обнаружил его. До ближайшего полицейского поста не более десяти метров, но полицейский утверждает, что за колонной ему не было видно умершего.
ПОТОМ Я ДРЕМАЛ, ПРОСЫПАЛСЯ И СНОВА ДРЕМАЛ
Кстати, ты когда-нибудь слышала предание о ракушечьей траве? Пробивающиеся между камнями, которые устилают склон, где я сейчас сижу, усыпанные колючками пучки листьев — они разлетаются фейерверком, — наверно, и есть та самая трава.
Предание гласит, что тому, кто понюхает ракушечью траву, приснится, что он превратился в рыбу. Мне кажется, это обман, но и не исключено, что правда. Ракушечья трава любит сырую почву, богатую солью, и особенно легко приживается на морском побережье — вот почему в появлении такого предания нет ничего удивительного. К тому же существует точка зрения, что алкалоиды, содержащиеся в пыльце цветов этой травы, вызывают легкую дурноту, что-то вроде головокружения, и в то же время раздражают дыхательные пути и слизистую оболочку — это, видимо, и вызывает ощущение, будто погрузился в воду.
Однако этим дело не ограничивается. Тягостен не сон сам по себе, а пробуждение. Каковы ощущения настоящей рыбы, неизвестно, но время для рыбы из сна движется совершенно иначе, чем наяву. Скорость движения времени резко сокращается — кажется, что земные секунды растянулись в дни и недели.
Прежде всего поражает необычность ситуации: ты играешь с ласковой морской травой, покрывающей утесы, ныряешь между полосами света, которые чертят линзы волн, гоняешься за стайками беззаботных маленьких рыбешек — в общем, наслаждаешься легкостью тела, освободившегося от земного тяготения. Чувствуешь, что ты стал легким, бесконечно легким. Радуешься жизни, будто помолодел по меньшей мере на десять лет. Все телесные страдания, вызванные земным тяготением: тяжесть в желудке, онемение шеи и плеч, боль в коленных суставах, отек ног, — сразу же покидают тебя. Легкость, точно вино, пьянит рыбу из сна.
«Женщина в песках» — культовый роман японского писателя Кобо Абэ.Женщине так трудно быть одной. Но с мужчиной еще труднее. Ведь мужчина так ценит свободу. Но однажды мышеловка захлопнется, и мужчина останется один на один — с женщиной. И жизнь утекает сквозь пальцы как песок. И только любовь и женщина помогают жить.
Современный японский писатель Кобо Абэ известен читателю как автор романов «Женщина в песках», «Чужое лицо», «Сожженная карта».
Содержание: 1. Вторгшиеся (Перевод: В. Гривнин) 2. Вторжение (Перевод: Г. Иванова) 3. Детская (Перевод: Владимир Гривнин) 4. Жизнь поэта (Перевод: В. Гривнин) 5. За поворотом (Перевод: В. Гривнин) 6. Посланец (Перевод: В. Гривнин) 7. Руки (Перевод: В. Гривнин) 8. Смерть, к которой он непричастен (Перевод: В. Гривнин) 9. Солдат из сна (Перевод: В. Гривнин) 10. Тоталоскоп. (Идея тоталоскопа была на сто голов выше первобытной идеи объёмного кино. Тоталоскоп коренным образом также отличался от кино, воздействующего на элементарные органы чувств: на зрение, слух, обоняние.
В романе «Чужое лицо» описана драма человека, которому взрывом изуродовало лицо. Герой решает надеть маску и неожиданно осознает, что маска «легко может взять на себя роль прикрытия правды». Лицо и душа находятся в совершенно определенной зависимости. Если надеть маску, то можно решиться на что угодно, вплоть до преступления. А если каждый воспользуется маской, чтобы стать кем-то другим?..Произведения Кобо Абэ заставляют задумываться. Абэ непрост для восприятия, потому что он — художник слова, оперирующий не идеями, призывами или поучениями, а образами и метафорами, которые волнуют читателей, заставляя их сострадать, любить и негодовать.
Середина ХХI века. В результате таяния льдов Земле угрожает полное затопление. Специалисты по генной инженерии пытаются изменить геном еще не родившихся детей в надежде вывести новую породу людей – амфибий. Для выработки правильной стратегии в преддверии Всемирного Потопа ученые создают искусственный интеллект, способный прогнозировать грядущие события на основе анализа имеющихся фактов. Одна команда испытателей поручает машине сделать политический прогноз всепланетного масштаба, вторая – предсказать будущее одного, отдельно взятого, человека.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.