Человек в железной маске - [2]

— Поразительно!

— Нам, друзья, остается только предположить, что не Людовик XIV был виновником этой несправедливости. Это решение должны были принять сам король Людовик XIII при рождении двух близнецов. Надо полагать, что и кардинал Ришелье был в курсе этого решения, а, вероятнее всего, он был и вдохновителем и исполнителем этого злодейства. Но не будем его судить слишком строго: кто знает, сколько бед принесло бы Франции известие о том, что после Людовика XIII осталось два наследника, два брата-близнеца, равно имеющие права на корону?

ДЕКО

— Господин Деко, вы исследовали эту проблему очень тщательно.

— О человеке в железной маске? Да, конечно.

— Кто же это был?

— Во-первых, маска была не железной.

— Да, об этом и господа Вольтер и Дюма говорили.

— Разумеется. Вероятнее всего, бархатная. Во-вторых, вовсе не надо гадать, чтобы ответить на этот вопрос. Я изучил документы и выяснил, что только восемь человек могли бы оказаться одним из тех загадочных узников, которые с легкой руки господина Вольтера вошли в историю под именем Человек в Железной Маске.

— Кто же они?

— Читайте об этом мой очерк. Скажу сразу, чтобы вас не томить — это некто Эсташ Доже.

— Кто?

— Это почти всё, что я могу о нем сообщить. Его история в качестве узника прослеживается достаточно подробно. Он сидел в крепости Пиньероль, потом переезжал в другие тюрьмы вместе с комендантом, которого повышали. Когда тому дали пост коменданта Бастилии, он перевёз всех своих узников с собой, среди которых был и этот самый Человек в Железной Маске.

— Что ж заставило тюремщика скрывать лицо этого узника?

— Приказ короля. Разве могла быть иная причина?

— Почему же король отдавал такой приказ?

— Этого нам никогда не узнать.

— Был ли это брат короля?

— Эсташ Доже? Брат короля? Вы шутите! Да будет вам известно, что, находясь в тюрьме, он одно время выполнял роль камердинера у другого заключенного, которому таковой полагался по его положению. Когда его прежний камердинер умер, то потребовался новый, а поскольку этот узник, видимо, знал некоторые государственные секреты, то его камердинеру никогда бы не светило выйти на свободу. На этих условиях найти слугу было бы просто невозможно, если бы Эсташ Доже не согласился выполнять эту роль. Надо признать, что вероятно, этот человек и до его ареста служил где-то камердинером, иначе бы он не мог справиться со своими обязанностями. В любом случае король не допустил бы, чтобы его брат, младший, старший, средний или хоть даже троюродный, был камердинером у обычного дворянина.

— Как же объяснить тот почет, то уважение, которое тюремщик со всей очевидностью выказывал своему узнику в то время, когда их видели вместе?

— Во-первых, тюремщик, видимо, был человеком учтивым. А во-вторых, та значительность, которая придавалась его охране, видимо, поднимала узника в глазах тюремщика на достаточно высокий уровень.

— Всё разъяснилось бы, господин Деко, если бы мы могли узнать, что за тайну хранил это узник — Человек в Железной Маске!

— Это, вероятно, нам мог бы сказать только сам Людовик XIV.

ЛЮДОВИК XIV

— Ваше величество! Мы в восторге от возможности задать несколько вопросов самому Людовику XIV, блистательному Королю-Солнце! Не откроете ли вы тайну Человека в Железной Маске?

— Человек в Маске? Вздор! Вы перепутали, господа! Здесь не Италия, где сеньоры появляются на маскарадах, а знатные дамы путешествуют в масках. Здесь — Франция.

— Мы говорим об узнике крепости Пиньероль, а затем Бастилии.

— Узник? Зачем же узнику одевать маску? Он и без того заключен в четыре стены. Пусть уж смотрит на них как есть. К чему эти излишества?

— Но при переезде из одной тюрьмы в другую…

— На это есть закрытые кареты!

— Но во время остановок для смены лошадей? Для того, чтобы пообедать в трактире, наконец?

— Господа, вы утомляете меня незначительными подробностями! Это дело тюремщика — заботиться о том, чтобы узник не сбежал.

— А чтобы люди не узнали его лица? Чтобы он не перемолвился знаками или записками с другими людьми?

— Повторяю, это — забота тюремщика. Мне нет дела до того, как содержатся узники при переводе их из одной тюрьмы в другую. Полагаю, что точно так же, как и во время их ареста. Их следует сажать в закрытую карету или носилки, если это в столице, и доставлять, куда следует.

— Но разве вы не велели принимать дополнительные меры для того, чтобы узник не мог общаться, чтобы он не был узнан? Разве этой мерой не был приказ о том, чтобы на узника была надета маска?

— Основная мера того, чтобы узник не сбежал, состоит в том, чтобы его доставкой занимался стражник. Если стражник окажется ротозеем, его накажут. Если преступник важный, то стражник, допустивший оплошность, рискует занять место беглеца, и даже хуже того. Этих мер, я полагаю, достаточно для того, чтобы король не терял время на придумывание каких-либо дополнительных мер, не так ли?

— Но, ваше величество…

— Мне нечего добавить. Вы и так меня слишком утомили.

— Извините, Ваше величество…

— Прощайте, господа.

Д'АРТАНЬЯН

— Господин д'Артаньян!

— К вашим услугам, господа!

— Какая удача! Вы, наверняка, раскроете нам секрет.

— Всё, что представляет хоть малейший интерес, я описал в моих мемуарах. Каковы они, господа? Вы ознакомились? Я полагаю, что я потрудился не зря?