Человек в западне - [40]

Трант встал рядом с Питером и внимательно всматривался в лицо Норы. Питер продолжал:

– Прочтите третью фамилию.

– Изабелла Страттон. Это приятельница героини, ее соседка. Она пришла за порошком для печенья.

– Как она была одета?

– На ней был голубой передник с красными узорами. Она сказала, что должна его носить, так как это подарок к Рождеству… Но, когда она его надевает, ей хочется кричать…

Она уронила программку и закрыла лицо руками.

– Боже мой… Боже… – шептали ее губы.

Питер спокойно поднял программку и подошел к Филлис.

– Прочтите, пожалуйста, четвертую фамилию.

– У меня нет очков. Без них я не прочту ни слова.

– Так принесите их, – сказал Питер.

Филлис с возмущением обратилась к Транту:

– Этот человек имеет право издеваться над нами?

– Я бы на вашем месте лучше бы принес очки, леди Брент, – с ударением произнес Трант.

Филлис взяла лорнет и спросила:

– Что вам надо?

– Прочтите четвертую фамилию, – спокойно повторил Питер.

– Марион Страттон.

– Расскажите нам о ней.

– Сейчас уже не смогу. Или вы считаете, что я только и думаю об этой чепухе? После вчерашнего?

– Но все-таки, кто она, Марион? Эту героиню нельзя не заметить.

– Почему?

– Сколько ей лет? Это молоденькая девушка или взрослая женщина?

– Это дочь той соседки, о которой сказала Нора.

– Хорошо. Это маленькая дочь мадам Страттон. Она плакала, потому что какой-то мальчишка стащил у нее обруч. Вы, наверное, это помните. Она рыдала так громко, что звенело в ушах.

– Я помню, что она орала, но в чем дело, что это противное дитя болтало…

– Довольно, – оборвал ее Питер. – Я знаю, что в Англии Марион – обычное женское имя, но у нас в Штатах не так. Марион – это не маленькая девочка. По спектаклю это сын соседки, мужчина двадцати двух лет. Я должен добавить, что в пьесе никто не кричит, хотя вы так хорошо запомнили этот крик. Марион – мужчина.

– Это маленькая девочка…

– В первом действии совсем не было, никакой маленькой девочки. – Питер взял программу. – Ситуация снова изменилась, правда? Миссис Лейгтон, оказывается, знает содержание первого действия, а вы нет…

Он повернулся к Транту. Филлис продолжала держать лорнет у глаз. Она смотрела на Транта.

Казалось, он ни на кого не обращает внимания. Лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он безразличным тоном спросил:

– Вы уверены, что во время первого действия из театра ушла леди Брент, а не миссис Лейгтон?

– Да, я так думаю, – ответил Питер.

Трант на долю секунды прикрыл глаза.

– Мои люди тоже проверили театр, по-своему, – сказал он. – Они не знали никакого голливудского режиссера, но я поручил им проверить театральные агентства. Агент в Пикадилли продал два места непосредственно за Лейгтонами. Продал он их своим старым клиентам супругам Фенвик из Унион Сити. Туда поехал наш человек. Показания Фенвиков подтверждают слова Питера Дулитча: во время первого акта одно место было пустым; а также показания мистера Лейгтона, что он сидел на боковом месте, а возле него сидела женщина.

У нашего сотрудника не было карточки леди Брент и миссис Лейгтон. Но сейчас и так все ясно. Супруги Фенвик помнят, что женщина, которая в первом акте сидела рядом с мистером Лейгтоном, читала программку при свете зажигалки. Оба они уверены, что она не надевала очков.

Он повернулся к Филлис:

– А вы только что сказали, что не можете прочесть ни слова без очков. Это характерный факт, и он проясняет дело. Мистер Дулитч вполне доказал это.

Значит, Трант знал, что у Филлис не было алиби еще до того, как мы пришли сюда! А теперь он воспользовался моментом, чтобы нанести окончательный удар нашим противникам. Я совсем не понимал этого человека, но это уже было не важно.

Питер опять обратился к леди Брент. Дело близилось к финалу.

– Мы могли угадать, что это вы пошли к Ронни. Такое задание не под силу мягкой Норе Лейгтон, но Брент, с ее мужским характером, вполне по плечу. Ведь работа Лейгтона, как все говорят, составляет цель вашей жизни, не правда ли? Вы не могли допустить, чтобы ваше божество потеряло уютную квартиру и двенадцать тысяч долларов ежегодно. Вы не могли допустить, чтобы «Великий Лейгтон» снова вернулся в свою развалюху в Шропшире. И это вы пошли на 58-ю улицу и уже через пять минут, видя, что Ронни непреклонен, поняли, что здесь нет другого выхода кроме убийства. Вы прекрасно понимали, что Билл станет в этом деле козлом отпущения, но не остановились и перед этим.

Выдержка вдруг изменила Филлис. Она смотрела на Питера, оглушенная его словами. Питер с презрительной иронией обратился к Лейгтону:

– Ваши мотивы понятны всем. Вы поняли, что одна из ваших двух женщин должна быть принесена в жертву и решили пожертвовать женой. Нора – хорошая хозяйка дома, но хозяйку нетрудно заменить. А вот найти кого-нибудь на место Брент, кто так бы преклонялся перед вами, будет потруднее. Вдобавок, у нее есть собственный доход, которым тоже не следует пренебрегать. Вот вы и предпочли удержать при себе Брент. Но как вы могли подумать, что вам это удастся? Неужели считали, что ваша жена разрешит арестовать себя за убийство, которого она не совершала?

– Наверное он так думал! – с ненавистью глядя на Лейгтона, отозвалась Жанна. Эту ненависть она скрывала всю жизнь, – Разве вы не поняли еще, что это за дом? Ведь эта пара – отец и Филлис – эксплуатировали мать всю жизнь. Они оба относились к ней, как к прислуге. Нора, сделай это, Нора, сделай то! Ты понимаешь, что обслуживаешь гения? А теперь они думали склонить мать взять на себя вину.