Человек в высоком замке - [14]

Было совершенно ясно, что этот молодой немец никак не мог поверить тому, что кто-то в современном мире, тот, кто занимается международными сделками и позволяет себе летать на новейших ракетах люфтганзы не может или не хочет говорить по-немецки. Он сказал Бейнесу:

— В какой отрасли вы работаете, майн герр?

— Пластмассы, полиэстеры, резина, полуфабрикаты для промышленного использования. Понимаете? Не для товаров широкого потребления.

— Швеция производит пластмассы?

В голосе немца звучало недоверие.

— Да, и очень хорошие. Если вы соблаговолите назвать свое имя, я отправлю вам по почте рекламные проспекты фирмы.

— Не беспокойтесь, это будет пустой тратой времени. Я художник, а не коммерсант. Возможно, вы видели мои работы. На континенте. Алекс Лотце.

— К сожалению, я почти незнаком с современным искусством, — сказал мистер Бейнес. — Мне нравятся старые, довоенные кубисты и абстракционисты.

Я люблю картины, в которых есть какой-то смысл, а не просто представление идеала.

Он отвернулся.

— Но ведь в этом задача искусства, — сказал Лотце. — Возвышать духовное начало в человеке на чувственным. Ваше абстрактное искусство представляло период духовного декадентства или духовного хаоса, обусловленного распадом общества, старой плутократии. Еврейские и капиталистические миллионеры, этот международный союз поддерживал декадентское искусство. Те времена прошли, искусство же должно развиваться, оно не может стоять на месте.

Бейнес вежливо кивнул, глядя в окно.

— Вы бывали в Тихоокеании прежде? — спросил Лотце.

— Неоднократно.

— А я нет. В Сан-Франциско выставка моих работ, устроенная ведомством доктора Геббельса при содействии японских властей. Культурный обмен с целью взаимопонимания и доброжелательства. Мы должны смягчить напряженность между Востоком и Западом. Не так ли? У нас должно быть больше общения, и искусство может помочь в этом.

Бейнес кивнул.

Внизу были видны огненное кольцо под ракетой, город Сан-Франциско и весь залив.

— А где можно хорошо поесть в Сан-Франциско? — снова заговорил Лотце.

— На мое имя заказан номер в Палас-Отеле, но, насколько я понимаю, хорошую еду можно найти и в таком международном районе, как Чайн-таун.

— Верно, — сказал Бейнес.

— В Сан-Франциско высокие цены? У меня на этот раз совсем немного денег. Министерство очень бережливо.

Лотце рассмеялся.

— Все зависит от того, по какому курсу вам удастся обменять деньги. я полагаю, у вас чеки Рейхсбанка. В этом случае я предлагаю вам обменять их в Банке Токио на Самсон-стрит.

— Данке зер, — сказал Лотце. — Я бы скорее всего поменял их прямо в гостинице.

Ракета уже почти коснулась земли. Уже были видны взлетное поле, ангары, автостоянки, автострада, ведущая в город, дома.

"Очень симпатичный вид, — подумал Бейнес. — Горы и вода, и несколько клочьев тумана, проплывающих на «золотыми воротами».

— А что это за огромное сооружение внизу? — спросил Лотце. — Оно только наполовину закончено, одна сторона совершенно открыта. Космопорт? Я думал, что у японцев нет космических кораблей.

— Это бейсбольный стадион «Золотой мак», — ответил Бейнес.

Он улыбнулся.

Лотце рассмеялся.

— Да, они ведь обожают бейсбол. Невероятно. Затеять строительство такого гигантского сооружения для такого пустого времяпровождения, ради праздной и бессмысленной траты времени на спорт…

Бейнес прервал его:

— Оно уже закончено. Это его окончательный вид. Стадион открыт с одной стороны. Новый стиль. Они очень гордятся им.

Лотце глядел вниз.

— У него такой вид, — произнес он, — будто его проектировал какой-то еврей.

Бейнес пристально посмотрел на него.

На какое— то мгновение ему показалось, что в этой немецкой голове есть какая-то неуравновешенность, психический сдвиг.

Неужели Лотце и вправду имел в виду сказанное, или это просто ничего не значащая фраза?

— Надеюсь, мы еще встретимся в Сан-Франциско? — сказал Лотце.

Ракета приземлилась.

— Мне будет очень не хватать соотечественника, с которым можно было бы поговорить.

— Я вам совсем не соотечественник, — сказал Бейнес.

— О, да, конечно. Но в расовом отношении мы очень близки. Да и во всех отношениях.

Лотце заерзал в Кресле, готовясь к тому, чтобы отстегнуться.

"Неужели у меня какие-то родственные связи с этим человеком? — удивился Бейнес. — Какое-то родство во всех отношениях? Значит, и у меня тоже такой же психический сдвиг? Мы живем в умственно неполноценном мире, у власти — безумцы. Как давно мы столкнулись с этим, осознали это? Сколько нас это понимают? Разумеется, Лотце не входит в это число. Пожалуй, если знаешь, что ты сумасшедший, то тогда ты еще не до конца сошел с ума. Или же к нам в конце концов возвращается рассудок, просыпаясь в нас. Скорее всего пока еще совсем немногие осознают это, отдельные личности там и здесь. Но массы, что они думают? Неужели они воображают, что живут в психически нормальном мире? Или у них все-таки есть какие-то смутные догадки, проблески истины? Но, — подумал он, — что же, собственно, обозначает это слово — безумие юридически? Что я имею в виду? Я его чувствую, вижу его, но что же это такое? Это то, что они делают, это то, чем они являются. Это их духовная слепота, полное отсутствие знаний о других, полная неосознанность того, что они причиняют другим, непонимание разрушения, причиной которого они стали и являются сейчас. Что, они игнорируют реальность? Да. И не только это. Посмотрим на их планы.