Человек в витрине - [85]

— Что вы, наоборот, — отозвался Гунарстранна. — По-моему, вы правы. Многим приходится рано или поздно столкнуться с собственными мечтами — если можно так выразиться, провести ежегодную генеральную ассамблею с самими собой. И все же одни доходят до этого быстрее, чем другие. А некоторые так и не доходят… — Он повертел в руке фотографию и отряхнул брюки. — Продолжайте, прошу вас!

— Так вот, мне непривычно думать о Рейдаре как о… жертве преступления… Ведь он был моим старшим братом, образцом для подражания. Всю жизнь его в моих глазах окружал ореол непререкаемой власти. И когда… думаешь о нем вот так…

Инспектор Гунарстранна вежливо ждал, пока Есперсен подыщет нужные слова.

— Мне было трудновато общаться с Рейдаром, потому что он видел меня насквозь. Понимал мои мысли. Может быть, он не верил в то, что я забочусь о нем. Он просто чувствовал перемену. Он интуитивно понимал, что его тоже видят насквозь, что с него… сорвали маску! Только не подумайте, что мы с ним мыслили одинаковыми категориями. Просто Рейдар заметил перемену в наших отношениях. Он понял, что мне его жаль. И так и не смог простить меня за это.

— Простить?!

Есперсен кивнул:

— Да, простить.

— За что он должен был вас прощать?

— Может быть, его отношение связано с внутренней пустотой, от которой он спасался, возводя вокруг себя прочную вещественную броню. Кроме того, между нами было нарушено равновесие. Когда с него… сорвали маску… да, думаю, такое слово здесь вполне уместно… я разглядел в нем лихорадочное стремление быть здоровым и активным, чем-то владеть… возвести вокруг себя крепость из вещей, предметов. Разумеется, Рейдар понимал, что надо мной он уже не властен. Поэтому он не любил иметь со мной дело.

Гунарстранна подпер подбородок костлявым указательным пальцем и сказал:

— Вы, наверное, догадывались, от чего он пытается спастись, собирая предметы старины и развивая бурную деятельность. Что послужило причиной? В чем, если можно так выразиться, скрытая пружина его действий? Может быть, какая-то травма, полученная в результате ужасных испытаний, или ваш брат хотел подавить какие-то неприятные воспоминания?

— Вы правы, я, конечно, задумывался об этом…

Гунарстранна наклонился вперед. Кот, сидевший на диване рядом с Эммануэлем Фольке-Есперсеном, повернул голову и, негромко мурлыча, растянулся на подушке с видом египетского фараона. Хотя глаза у кота были открыты, он дремал. Вот он зажмурился и грациозно опустил голову на передние лапы.

— Говорите! — взволнованно поторопил своего собеседника Гунарстранна.

— Сначала я думал, что его мучают воспоминания о мирно спавших людях, которых он взрывал…

— Диверсионные задания?

Есперсен молча смотрел куда-то вдаль.

— Наверное, у него на совести много всего накопилось. Смерть и… — Он помолчал. — Но потом выяснилось, что дело совершенно в другом.

Инспектор нетерпеливо откашлялся. Есперсен тяжело задышал и откинул голову назад. Кот снова поморгал глазами; Есперсен уставился в потолок и почесал подбородок; Гунарстранна услышал скрип.

— Как там говорят?..

— Кто говорит?

— Французы. Как они говорят, когда пытаются разгадать какую-то тайну?

Гунарстранна посмотрел на фотографию, которая лежала на синей энциклопедии. Ее осветили лучи солнца, и она заблестела, как старое матовое зеркало.

— Шерше ля фам, — тихо сказал он. — Ищите женщину.

Эммануэль, по-прежнему глядя в одну точку на потолке, глубоко вздохнул и повторил:

— Шерше ля фам…

Гунарстранна взял фотографию и повернул ее к Есперсену.

— Ну ладно… — Он вздохнул и решился: — Как ее зовут?

Глава 36 САУНА

Самым осведомленным человеком из всех своих знакомых инспектор Гунарстранна считал шурина — брата покойной жены. К сожалению, чем дальше, тем труднее Гунарстранне давалось общение с родственником. Во-первых, встречаясь с ним, он невольно вспоминал Эдель. Во-вторых, разговор тяготил обоих; судя по всему, встречи были неприятны и шурину. Словом, общение с бывшим родственником всегда стоило инспектору больших усилий. Но теперь он был ему необходим. Вскоре после обеда Гунарстранна снял трубку и набрал номер.

Шурин попросил время на размышление. По какой-то неизвестной причине он пребывал в хорошем настроении — даже почти обрадовался, когда услышал голос инспектора.

Они договорились встретиться после работы.

В половине четвертого инспектор достал из шкафа у двери пакет с плавательными принадлежностями, сел на трамвай и поехал в бассейн в западной части Осло. Плавал Гунарстранна всегда в резиновой шапочке. Без нее волосы плыли за ним, как мокрый парус за яхтой. Кстати, Туве Гранос видела, как он зачесывает на макушку длинные боковые пряди, пытаясь прикрыть лысину, но ничего не сказала. Гунарстранна догадывался, что скоро она выскажет свое мнение… Плавки он купил пятнадцать лет назад на Канарских островах. А очки для плавания и зажим для носа обновлял каждый год.

Перед тем как нырнуть, он несколько секунд постоял на бортике, глядя на зеленоватую поверхность воды. Нырнул, проплыл немного под водой на одних руках и с удивлением понял, что вода не такая холодная. Потом он вынырнул на поверхность и проплыл брассом двадцать пять дорожек, сосредоточившись на дыхании и счете. Завершив обязательную программу, он перевернулся на спину и посмотрел на большие настенные часы. На две минуты быстрее, чем в прошлый раз, но все-таки на четыре минуты уступил своему личному рекорду.