Человек в витрине - [48]

Есперсен выпрямился и затянулся.

— Ну и как, добился он успеха?

— В чем?

— В журналистике.

— Не знаю… Он писал статьи на разные темы. Если писал о том, в чем он разбирается, выходило даже занятно. Помню, он сочинил несколько материалов о лондонском аукционе «Сотби»… Интересно было почитать о драгоценностях королевы-матери. Уже не помню, где напечатали его статью. Кажется, в «Афтенпостен».

— Да что вы говорите!

— Да, но статья вышла уже довольно давно. В основном он переводит комиксы. — Есперсен ухмыльнулся, не вынимая изо рта сигариллы. — «Брось пушку, злодей! Бах! Трах!»

Последний возглас оказался слишком громким для Есперсена. Лицо у него побагровело, и он зашелся в приступе кашля.

Гунарстранна вежливо ждал.

— У меня то же самое, — сочувственно проговорил он, когда старик немного успокоился. — Наверное, все из-за курения.

— Да, возможно, — согласился Есперсен. — Правда, когда тебе за семьдесят, бросать уже нет смысла! Я перестал затягиваться, зато перешел на крепкие сигариллы.

— Хм… а я еще затягиваюсь, — ответил инспектор.

— Да и я иногда жульничаю.

— Вернемся к Карстену, — сказал Гунарстранна. — Не могли он расценивать продажу магазина как угрозу для себя? Я имею в виду — ведь он много лет посвятил магазину, а вы лишали его дела всей жизни…

Есперсен удивленно нахмурился, чтобы показать, что читает мысли полицейского, разгадал его методику. Потом он снова покачал головой.

— Нет, я так не считаю. По-моему, он видел в продаже магазина… своего рода освобождение.

— А вы? — осведомился инспектор.

— Я?!

— Наверное, вы расстроились из-за того, что сделка вылетела в трубу.

Есперсен кивнул и осторожно ответил:

— Ну да, расстроился… но не настолько.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не настолько я расстроился, чтобы из-за магазина обижать брата.

Гунарстранна кивнул, словно самому себе, и огляделся по сторонам. Над черным старомодным пианино фирмы «Брюкнер» висела картина в раме — летний пейзаж. Луг с ромашкой посередине. На противоположной стене висел еще один пейзаж, морской. В волнах барахталась лодка; она отставала на полкорпуса от парохода, спешащего к берегу.

— Какие у вас были отношения с братом? — спросил он.

— Близкие и вместе с тем далекие, — хрипло ответил Эммануэль Есперсен, водя сигариллой в пепельнице, чтобы стряхнуть пепел. — У всех нас были семьи, но мы регулярно виделись. «Близкие и вместе с тем далекие» — вполне точное описание.

— Значит, вы договорились встретиться в квартире вашего третьего брата, Арвида?

— Да. Мы пригласили и покупателей. Они произвели на нас хорошее впечатление. Отлично разбираются в антиквариате, особенно жена, знаете ли… Нам с Арвидом уже казалось, что дело на мази, и тут появляется Рейдар… Как только я увидел его лицо, я сразу понял, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Он был в ужасном настроении.

— Он удивился?

— Что вы имеете в виду?

— Удивился ли он тому, что… вы пригласили к Арвиду и покупателей? Разве он не участвовал в предварительных переговорах?

— Видите ли, он знал в общих чертах о том, что мы хотим продать магазин, но на самом деле сделку затеял Арвид. — Есперсен задумался, подыскивая нужные слова. — Он был движущей силой.

— Движущей силой?

— Да, он вел предварительные переговоры.

— Значит, ваш брат Рейдар остался в стороне от подготовительной работы?

Есперсен покачал головой:

— Нет, так нельзя сказать. Просто мы с Рейдаром поручили Арвиду провести всю подготовительную работу.

— Значит, Рейдар был не против продажи?

— Нет, и вот что самое странное! По-моему, в тот день с ним что-то случилось. Его что-то расстроило, у него испортилось настроение, и он уперся.

Гунарстранна достал табакерку и начал скручивать сигарету.

— У него был сварливый характер?

Есперсен всплеснул руками:

— Да нет же… Наверное, в тот день что-то произошло. Как только он вошел, я понял, что он вне себя. Кроме того, жаль, что покупатели явились раньше… до Рейдара. Ведь получилось, что он пришел самым последним. Мог подумать, что мы обо всем сговорились у него за спиной, вот и разозлился… — Есперсен едва заметно улыбнулся. — Нет, я не думаю, я точно знаю, ему это совсем не понравилось! — Он сокрушенно покачал головой. — Он терпеть не мог, когда его, как ему казалось, отодвигали на задний план.

— Как по-вашему, отчего он в тот день был в таком дурном настроении?

— Не имею ни малейшего понятия. Может быть, поссорился с Ингрид. Правда… — Есперсен покачал головой. — Такое случалось довольно редко. Нет, не знаю!

— Какими вы видите их отношения? Я имею в виду их брак. Ведь ваш брат был намного старше своей супруги.

— Хотите спросить, не…

— Да, не флиртовала ли она с другими.

Есперсен с серьезным видом покачал головой.

— Вы ее видели?

— Конечно. Но вы знаете ее лучше меня.

— Ингрид верная жена, — сказал Есперсен. — Всегда была веселой, любила, знаете ли, танцевать, но женой была образцовой.

— Значит, вы не думаете, что у нее кто-то есть?

Есперсен лукаво улыбнулся:

— Нет, что вы… — Он покачал головой и более решительно повторил: — Нет!

— Ну а Рейдар? Как он вел себя на встрече у Арвида? Открыто злился на вас?

— Нет. Он почти ничего не говорил… во всяком случае, пока покупатели не ушли, но, как только за ними закрылась дверь, он спустил на нас всех собак.