Человек в стене - [59]

Здесь кто-то живет. Кто-то выстроил весь этот параллельный мир и теперь жил меж этих стен. Хенри попытался представить, что за человек мог до такого додуматься, но у него ничего не вышло.

Быть может, создатель этого мирка где-нибудь поблизости. Вероятно, он знает о присутствии Хенри. Не исключено даже, наблюдает за ним из какого-нибудь потаенного местечка, которое Хенри еще не обнаружил.

По хребту пробежал холодок. Волосы на руках встали дыбом, хотя Хенри и потел в своей толстой куртке.

Он старательно прислушивался, но слышал лишь долетающие из квартир разговоры, журчание воды в трубах да звуки телепередач. Ни шагов в протянувшемся перед ним коридоре, ни дыхания в темноте за спиной.

Но если здесь кто-то живет, он наверняка передвигается бесшумно, подумал Хенри, и тут фонарик мигнул в очередной раз и выключился.

Стало абсолютно темно, и Хенри засуетился. Он снова открыл фонарик и дрожащими руками пошевелил батарейки. Лампочка снова зажглась.

Он пожалел, что оставил на чердаке ящик с инструментами и монтировку. Монтировка пришлась бы очень кстати, если бы он вдруг наткнулся на обитателя этих коридоров.

Ему следовало бы вернуться на чердак, собрать свои вещи и пойти домой. Но он был уже не в силах это сделать. Ему нужно было увидеть, как далеко простирается этот лабиринт, пройти до конца по хитросплетению узких переходов. Хенри спускался по одним обнаруженным только что лестницам, поднимался по другим и открывал новые тоннели. Он блуждал, будто в лесу, чувствуя, как растут усталость, дезориентация и дурнота.

Это дело рук безумца, подумал он. Ни один вменяемый человек даже не помыслит ни о чем подобном. Он попытался представить, как все это было построено. Нельзя допустить мысль, что эти ходы были тут изначально, и, похоже, их создавали на протяжении долгого времени. Некоторые стены выглядели новыми, они были сделаны из свежей древесины и даже пахли сосновыми иголками, а доски других высохли и потускнели.

Хенри вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления, где находится. Он поднялся и спустился по такому множеству лестниц, что уже не представлял, на каком он этаже и в какую сторону идет в данный момент, к северу или к югу. «Я тут и умру», — подумалось ему в какое-то мгновение. От одной этой мысли он осел на пол.

Когда паника улеглась и дыхание пришло в норму, Хенри решил продолжить спуск. Стряхнув тревогу, он подошел к лазу, который был больше всех остальных, что попадались ему до сих пор.

С большим трудом Хенри наконец открыл его, осторожно заглянул внутрь и понял, что находится в прачечной. Он осторожно выбрался через лаз, крышка которого оказалась задней стенкой встроенного сушильного шкафа, и раздвинул вешалки, чтобы освободить там для себя место. Когда он толкнул обратно панель, закрывающую лаз, то почувствовал, как механизм плотно прижал ее к стене.

Хенри выбрался из сушильного шкафа, снял куртку, открутил кран над раковиной, в которой болталось несколько полурастворившихся моющих таблеток, испускавших сильный запах химикатов для дезинфекции, и побрызгал холодной водой лицо и шею.

Было почти половина первого ночи. Он провел больше шести часов, исследуя здание, — пробираясь по коридорам, лазая по лестницам и обнаруживая люки в самых неожиданных местах. Он насчитал тридцать маленьких лючков примерно одинакового размера, около двадцати квадратных сантиметров, и двадцать восемь больших: семьдесят сантиметров в высоту и полметра в ширину.

От физической нагрузки и постоянного психологического напряжения Хенри совершенно вымотался. Он поднялся на лифте обратно на чердак и забрал свои вещи.

Выйдя в промозглую ночь на Тегнергатан, он бросил взгляд на фасад здания. Это дом с секретом, подумал он про себя, пускаясь в путь по улице.

* * *

Альва лежала на полу у себя в комнате. Была полночь. С тех пор как она ела в последний раз, прошло уже много времени, но живот до сих пор казался переполненным, будто паста, которой она его набила, распухла внутри. Ей пришлось надеть тренировочные штаны, но даже они, даром что такие мягкие и мешковатые, все равно давили.

Во время ужина Ванья не проронила ни слова, а Эбба, не переставая, посмеивалась над Альвой. Санна просто тыкала вилкой в еду, но сама Альва брала добавку за добавкой. Она все ела и ела, лишь бы не встречаться глазами с твердым, как сталь, взглядом Ваньи.

Альве очень хотелось, чтобы Ванья что-нибудь сказала. Любые слова были бы лучше этого ее холодного молчания, которое захлестнуло кухню и всех их.

Девочка забралась в нишу и открыла окно. В комнату ворвался холодный ветер. Она высовывалась из окна все сильнее, пока не почувствовала, что еще чуть-чуть, и потеряет равновесие. Потом перевернулась и свесила ноги с карниза. Альва ощущала, как тело мало-помалу сползает вниз.

Бабушкины дневники так и не нашлись, и у нее никак не получалось поговорить с папой. Может быть, ей больше никогда не удастся это сделать. В школе все шло ужасно, и ей абсолютно некому было об этом рассказать. Чарли скоро вернется на занятия и снова начнет ее дразнить.

Она должна заставить себя покончить с этими чувствами, от которых у нее словно ремень на груди затягивается, но спросить, как это сделать, было не у кого, и никто ее не понимал. А если тебя никто не понимает, лучше оставаться одной.