Человек в движении - [90]

Это было невероятно трудно. Что касается крутизны — справочники не лгали: она составляла от сорока пяти до шестидесяти градусов. После каждого толчка вперед кому-то приходилось постоянно страховать кресло, чтобы оно не покатилось назад, потому что, как только я заканчивал толчок, я не успевал перехватить ободья достаточно быстро, чтобы предотвратить откат. Когда мы добирались до участка со ступенями — а они следовали примерно через каждые сто ярдов, — ребятам приходилось нести меня на руках. Всего, как мне сказали, там было 103 ступени. На всех же остальных участках мне приходилось бороться со стеной в одиночку, собственно, как я себе это и представлял.

Я чересчур переусердствовал, толкая ободья. Кажется, даже сорвал кожу на ладонях. Но когда я изнемогал настолько, что не мог сдвинуться хоть на дюйм вперед, мы делали остановку и фотографировались. Забавно, но я всегда представлял себе эти минуты исполненными одиночества, чувства полного уединения. И когда я окидывал взглядом территорию Монголии[3], то невольно мне в голову закралась мысль: что подумал бы император, если узнал, что наступит день, когда на стену, строительство которой он начал, чтобы защитить свое царство от иноземцев, заберется какой-то человек в инвалидной коляске, а кругом соберутся толпы туристов из десятков стран, которых сюда доставят автобусы? Да уж, наверное, в восторг бы он не пришел. Вряд ли бы он такому обрадовался.

Мы провели минут сорок пять на стене, затем спустились назад метров на 800 — всю дорогу мне приходилось работать тормозами. Затем мы отправились на машине в госпиталь, где нас ждала частная аудиенция у Дэн Пуфана, а затем встреча с Ван Ли — одним из пяти заместителей премьера Государственного совета Китая. Я испытывал огромную признательность к Дэну за ту работу, которую он делал для инвалидов, и меня не покидало чувство, что нам еще доведется встретиться вновь. Учитывая ту работу, которую нам еще предстояло сделать, скорее всего так оно и получится.

Мы сделали трехдневный перерыв на отдых, чтобы подготовиться к первому перегону. То ли все мы не особенно толково им воспользовались, то ли я сам отнесся к нему недостаточно внимательно, но, когда мы прибыли на большую прощальную церемонию, проходившую под открытым небом, я по-прежнему был немного не в себе.

Ветер! Он дул мне прямо в лицо. Все предварительное планирование, все напоминания сотрудникам оффиса, заблаговременная работа на маршруте — все пошло прахом, и я мчался в самые зубы ветру, дующему со скоростью 30 миль в час.

В том, что все получилось именно так, не было никакой загадки. Сокращение дистанции до 50 миль в день на этапе в Австралии отодвинуло нас на шесть недель назад по сравнению с первоначальным графиком. При проработке маршрута в Китае учитывалось, что мы прибудем сюда в начале марта. Если бы мы отправились в путь вовремя, ветры действительно могли дуть нам в спину на протяжении всего пути вплоть до Шанхая. Но сейчас стоял апрель, массы теплого воздуха поступали с юга, и ветер дул нам прямо в лицо.

Для меня это было почище, чем восхождение на стену. Ведь еще в январе, когда предполагалось, что мы опоздаем с прибытием в Китай, никто не удосужился проверить: а вдруг погода в это время изменится? Зная об этом, можно было изменить направление маршрута и отправиться из Шанхая в Пекин, тогда бы ветер дул нам в спину всю дорогу и мы бы финишировали у Великой стены в отличной форме. Но нет — мы вечно забываем о таких деталях. Сейчас это не было просто очередной тактической ошибкой. На этот раз я был на грани катастрофы.

Уже на прощальной церемонии мне следовало понять: что-то здесь не так. Мне дали голубя, чтобы я выпустил его в небо как символ свободы. Не успел он взлететь, как обделал меня всего с ног до головы. Символично? Согласен. Так все и решили. Только вовсе не в том смысле, как все тогда подумали.

Ветер превратил езду на коляске в сущее мучение, зато прием на всей территории Китая нам устроили прямо-таки райский. Мы ехали самым настоящим караваном — пять автомобилей, включая и наш маленький автофургон, за рулем каждого из них сидел специально выделенный водитель-китаец, кроме того, меня сопровождали моя команда, Фред Кауси и еще несколько журналистов. Съемочная группа «Сердце дракона» по-прежнему была с нами, и для меня это имело огромное значение. Анна Френч — та самая женщина из Ванкувера — находилась в самом разгаре длительного сражения с раком — болезнь уже успела отнять у нее ногу. Когда она услышала о нашем турне, то сразу же захотела помочь, и вот она вместе со своим мужем Майклом и еще двумя операторами собрала пожитки и отправилась в Китай. Будущий видеофильм должен был стать ее подарком, с его помощью она хотела сделать так, чтобы как можно больше людей услышали наш призыв.

Компания у нас подобралась весьма дружная. Каждый вечер нас ждала наивкуснейшая еда, пиво, фрукты и минеральная вода. Кроме того, во время ужина случались весьма интересные эпизоды. Однажды ребята съели собаку, узнав об этом, лишь когда трапеза была закончена. Мне подали черепаховый суп, который оказался огромной супницей, наполненной кипятком, а на дне ее лежала черепаха. Мы просто отвечали нашим хозяевам улыбкой на улыбку, поклоном на поклон, «ганбеем» на «ганбей».