Человек тайцзи. Чжан Шаньмин: путь мастера - [34]

Но что это?! Замираю в неподвижности, пытаясь понять, где нахожусь и что делаю. Форма тайцзи повторена мной, наверное, несколько тысяч раз, а ее отдельные движения – и того больше. Однако сейчас я вдруг разом лишился всего багажа накопленных знаний и беспомощно пытаюсь вспомнить, какое движение нужно сделать следующим. Пытаюсь и не могу – в голове пусто, а тело почему-то ничего мне не подсказывает. Мгновение – и пустоту во мне начинает заполнять внутренний звон, в котором тонет чувство недоумения. Хотя нет, это не звон заполняет пустоту, это пустота звенит во мне.

Снять с помощью размеренных движений тайцзи накопившееся в теле напряжение, о чем часто пишут в рекламных буклетах фитнес-центров, – как это мелко по сравнению с тем, на что способно волшебное вращение, заложенное в движении «руки – облака». Раскрученный мной собственноручно удивительный водоворот уносит не только пестрый хоровод мыслей, что крутились в голове, он прихватывает с собой еще и все то, что давно забыто или тихо пряталось по потаенным уголкам.

Гнездившиеся глубоко в груди горечь утраты и досада о несбывшемся; сковывающее плечи ощущение времени, которое потрачено напрасно и уходит безвозвратно; колкое разочарование в своих силах и притаившаяся в солнечном сплетении серая тревога; проглоченный гнев, который стискивает горло, и прозрачная, но хрупкая и готовая расколоться на тысячу режущих осколков грусть о тех, кто так нужен, но никогда не будет рядом, – долго сидевшие в теле незримые занозы вспыхивают и исчезают в огненной воронке, безостановочное вращение «рук – облаков» неумолимо.

Поначалу кажется, что состояние блаженного беспамятства будет длиться бесконечно. Однако образ водоворота блекнет, и память наконец восстанавливается – вспоминаю, какое движение следующее, и продолжаю выполнять форму. Видение исчезло, но удивительное дело, теперь даже в низких стойках, которые я намеренно делаю еще ниже, меня не покидает ощущение легкости. Легкость осталась, и чувство, что мои движения струятся словно вода, не покидает! Двигаться – это так приятно, это праздник, который можно подарить себе в любой момент.

Какое-то время упиваюсь ощущением, что отдельных движений – рук, ног, поясницы и плечевого пояса – больше нет, мое тело стало единым целым. Вместе с этим неожиданным открытием приходит понимание, что я больше не могу просто вытянуть правую руку. К этому простейшему движению так и норовят подключиться сначала поясница с левой ногой, затем левая рука и правая нога, а напоследок и шея с головой. Так интересно наблюдать за своим телом, которое выполняет один за другим элементы формы.

Неожиданно понимаю, почему в самом начале тренировок мне так хотелось скопировать движения ладоней Шаньмина в первую очередь. Тогда все у нас получалось вкривь и вкось. Ошибок было не счесть – путали и отдельные движения, и их последовательность, никак не могли толком расслабиться во время исполнения, в результате форма выходила рубленой, прямолинейной. Однако в какой-то момент каждый ученик переставал обращать внимание на ошибки и начинал следить только за кистями рук мастера. На вопрос старших учеников «почему смотришь на руки?» занимавшиеся в группе девушки традиционно отвечали «потому что красиво», а мужчины хмыкали, признавали ошибку и соглашались, что следить за связью поясницы и плеч – задача, конечно, поважнее.

Так вот, оказывается, неспроста эти движения так приковывали взгляд. Только что кисти моих рук были повернуты ладонями к земле, теперь же, следуя движениям формы, я разворачиваю их к небу. Секунды-другой, что длится этот простейший жест, достаточно, чтобы ощутить наполняющую его мощь. Теперь смысл, заложенный в этом движении, стал для меня предельно понятен – возьми в свои руки этот мир и почувствуй, как он спокойно и трепетно лежит у тебя, оглушенного, на ладонях.

Словарик В котором расшифровываются некоторые не совсем понятные, а также совсем непонятные термины и имена собственные

Багуа-чжан – один из трех наиболее известных «внутренних» стилей китайского ушу наряду с синъи-цюань (см.) и тайцзи-цюань (см.). Название переводится как «ладонь восьми триграмм». Триграммы – это комбинации из трех прерванных и сплошных линий, символизирующих закон инь-ян (см.). Сплошные – символ ян, прерванные – инь. Существует восемь вариантов комбинаций. Считается, что все существующие в мире вещи соотносятся с восемью триграммами. Основные стойки в багуа-чжан соотносятся с одной из триграмм. Основателем стиля считается живший в XIX веке мастер Дун Хайчуань (1813–1882). Базовое упражнение стиля – ходьба по кругу для отработки специального «шага багуа». Круговое движение лежит в основе большинства форм стиля, в которых движения рук совмещаются с круговыми перемещениями.

Бодхидхарма (Дамо) – основатель и первый патриарх школы чань (дзэн) в буддизме, многие стили китайского ушу объявляют его своим родоначальником. Родился в Индии, легенды гласят, что он был знатного рода, но решил посвятить свою жизнь буддизму. На рубеже V–VI веков Дамо прибыл в Китай, чтобы проповедовать. Странствия привели его в небольшой монастырь Шаолинь