Человек, стрелявший ядом - [7]

Незваный гость заявил Сташинскому, что им следует немедленно пройти в линейное отделение милиции и обсудить недавнее происшествие: Богдана поймали в вагоне без билета, записали фамилию и адрес. И отпустили, зато теперь пришли по его душу. Учитывая семейное прошлое и связи с ОУН, это казалось пустяком, ведь юному студенту могли предъявить обвинение намного серьезнее, да и сейчас не стоило зарекаться. Милиционер отвел Богдана на станцию. Там его ждал не кто-нибудь, а офицер с несколькими звездами на погонах. «Капитан Константин Ситняковский», – представился тот.

Офицер расспрашивал парня о бандеровцах и о том, какую роль члены семьи играли в подполье. Казалось, ему известно почти все. «Ситняковский знал о сотрудничестве моей сестры с подпольем и ориентировался в обстановке в нашем селе», – показал Сташинский на суде. Сверх того, для капитана не было тайной и участие самого Богдана в сопротивлении: тот раздавал односельчанам антиправительственные листовки, собирал деньги для повстанцев и виделся с их командирами. В доносах, направляемых Ситняковскому с февраля 1950 года, утверждалось, что Сташинский завязал близкое знакомство с «бандитами», а также их пособниками. Принуждение молодого человека к сотрудничеству могло принести МГБ немалую выгоду. Сташинский так описал суть их разговора: «Он предложил мне выбирать: или я сам выкручусь из этого положения и помогу своим родителям, или меня арестуют и приговорят к двадцати пяти годам тюрьмы, а моих родителей вышлют в Сибирь»18.

Богдан знал, что это не пустые угрозы. Органы то и дело хватали людей за куда менее тяжкие «преступления», чем те, что совершала его семья. Студент испугался. Беседа, превращенная в допрос, длилась четыре часа – с полдесятого вечера 21 апреля до полвторого ночи 22-го. Сташинский не стал скрывать, что помогал оуновцам, и признался почти во всем: назвал имена партизан и сочувствующих, изложил детали акций, в которых участвовал или о которых слышал19.

Село Борщовичи окружали леса, где скрывался отряд УПА под командой Ивана Лабы – уроженца тех же мест, взявшего себе псевдоним Кармелюк (по имени знаменитого «украинского Робин Гуда» XIX века). Он пристал к бандеровцам в 1941 году, вскоре после того как нацисты загнали их в подполье. Как и многих других националистов, его схватило гестапо, Лаба очутился в Освенциме и протянул там до конца войны. Выйдя на свободу, он вернулся в ряды партизан и стал командиром младшего звена («кустовым»). Ему приглянулась Мария Сташинская, знал он лично и ее младшего брата. К ним домой частенько заглядывали подпольщики, поэтому Богдан успел познакомиться со многими из них20.

Капитан объяснял пареньку, что мятеж – затея бессмысленная и бесперспективная. Сташинский не возражал. Он знал, что уход в леса равносилен смертному приговору – девять к одному, что его убьют или арестуют. Как отказать вербовщику, если тот угрожает и ему, и родным? Он попрощается навсегда с мечтой о высшем образовании, будет гнить за решеткой. Пострадают и члены его семьи. Ситняковский не требовал немедленно подписать согласие на сотрудничество. «Хоть он меня вербовал, он не спрашивал меня прямо, а подводил к этому осторожно, чтоб я не выглядел предателем в собственных глазах», – рассказал на суде Сташинский. Чтобы уберечь себя от тюрьмы, а близких – от Сибири, он должен был теперь шпионить за ними. «Я знал, что, если приму его предложение, то разругаюсь с родителями. Но я очутился в таких обстоятельствах, что мне было ясно, что лучше будет согласиться». Он сказал «да», и довольный Ситняковский доложил наверх о вербовке еще одного сексота21.

Богдан получил оперативный псевдоним «Олег» – имя одного из первых князей Киевской Руси. С тех пор он подписывал им свои донесения. Первое время это был пересказ разговоров о подполье с Марией, родственниками и друзьями-односельчанами. Но вскоре куратор дал ему понять, что этого мало. Если Сташинский желал исчезнуть из списка подозрительных лиц и оказать родным ту же услугу, ему надо было помочь властям схватить или уничтожить командира боевиков Лабу. Тот навещал Марию, сестру Богдана, и добивался ее руки. Ситняковский предложил такой план: в ночь, когда Кармелюк должен будет к ним явиться, агент подаст сотрудникам МГБ сигнал фонариком. Они выйдут из кустов вокруг хаты и арестуют или пристрелят «бандита». Ничего не вышло. Сташинский докладывал о появлении в селе партизан всегда с опозданием. Он не смог указать дом, где его знакомый прятался от чекистов. В итоге капитан заподозрил «Олега» в двойной игре – его свобода и благополучие близких вновь повисли на волоске22.

Молодому человеку надо было доказать делом свою благонадежность – и он доказал. Время колебаний прошло. Сташинский вызвался уйти в лес и доставить жениха сестры куратору живым или мертвым. В начале 1951 года МГБ распустило слух о скором аресте Богдана за связи с подпольем. Он приехал из Львова домой и сказал родным, что его разыскивают. Те ответили в один голос, что теперь ему остается только бежать к партизанам.

Мария известила друзей в отряде, и 10 марта Кармелюк сам пришел его забрать. Кое-кто из бойцов косо смотрел на Богдана, но сестра настаивала, а жених не мог ей отказать. Таким образом он нарушил приказ высшего командования УПА – каждому новичку надлежало пройти испытательный срок. Лаба полностью доверял будущему шурину.