Человек, ставший Богом. Воскресение - [56]

– Боже, помоги мне! – крикнул Иисус.

Но огромный вал, накативший на него, поглотил его голос. Бог был далеко, очень далеко… К ужасу добавилось удивление. Да, эти нечестивые сполохи страдали! Иисус ощущал их страдания всем своим естеством. Это были не демоны. Разве демоны страдали? Или же… Иисус снова упал ниц. Его вырвало. У него так сильно болела голова, что он решил, что умирает. Желудок раздирали спазмы. Иисуса снова вырвало. Он закашлял и стал кататься по земле. Он дрожал всем телом. Багровые легионы стали удаляться. Иисус задыхался. Внезапно вновь воцарилась тишина. Иисус ухватился за ветку, пытаясь встать.

Вероятно, это было полчище наполовину материальных существ… Вероятно, это были души… Орда безумных душ, умоляющих слепцов… Но о чем они молили? И почему напали на него? Почему именно на него? Что это были за души? Проклятые? Что он мог сделать для проклятых? И почему ему казалось, что они составляли сердце материи?

– Учитель!

Раздался женский голос, наполненный тревогой. Иисус обернулся. Женщина в темной накидке бежала к нему, вытянув руки.

– Учитель, тебе плохо? Ты упал!

Иисус узнал голос Марфы. И звуки любви.

– Мне уже лучше. Я возвращаюсь.

Однако Иисуса бросало из стороны в сторону. Марфа протянула ему руку. Она объяснила, что час назад, услышав, как хлопнула входная дверь, пошла проверить, не воры ли ее открыли. Затем она увидела уходящего Иисуса и, охваченная беспокойством, последовала за ним. Она стояла так близко от него, что он чувствовал тепло и запах ее тела. В ночи плясали обрывки плотского желания. Это нападение вызвало слишком сильное смятение и показало ему, насколько слабым было пламя его разума. Но оно также подстегнуло инстинкт самосохранения. Иисус вновь задрожал и хотел было отстраниться от женщины. Он тяжело дышал, сжав зубы. Внезапно он схватил Марфу и повалился вместе с ней на землю. Соприкосновение с ее кожей, бархатистыми грудями, шелковым лобком, губами, тяжесть ее плоти, расщелины и округлости, наполненные жизнью, – все это принесло ему успокоение. Поняла ли она? Но ведь она сжимала его руку своей рукой… Иисус старался не глядеть на Марфу. Он пустился в путь.

Что на него нашло?

Он хотел, чтобы она сжала его в своих объятиях.

Едва Иисус добрался до своей постели, он рухнул на нее как подкошенный и утонул во сне, словно труп в морской пучине.

Глава XII Пророк в своем отечестве

– Говорю тебе, Иосия, ты и я, мы оба сейчас должны мыслить широко. Мы должны придать размах нашей торговле. Ты ведь, как и я, видел, сколько они, эти люди в Иерусалиме, потребляют овощей: чечевицу, салат латук, огурцы, козлобородник, цикорий, артишоки. Мы можем продавать им все, что выращиваем, и даже больше, если…

Типичный для Галилеи выговор. Мызник. Значит, и Иосия тоже должен быть мызником.

– Да, – ответил тот, другой, Иосия, – но подумай, сколько ослов и мулов нам потребуется, чтобы возить все эти овощи в Иерусалим. А ведь животных надо кормить! И что останется от салата латука и цикория после пяти дней пути на спине у мула да еще под палящим солнцем?…

Голоса стали громче. Кто-то из мужчин постучал в дверь, и, не дожидаясь ответа, они вошли. Но в доме был один Иисус, который сидел на корточках и грыз семена люпина, размоченные в воде.

– А Симон… – начал один из мызников, но, заметив Иисуса, замолчал.

– Симон скоро вернется, – ответил Иисус.

Губы пришельцев зашевелились, но ни один из них так и не произнес ни слова. Иисус улыбнулся, встал и стряхнул шелуху с платья.

– Значит, вы побывали в Иерусалиме, – сказал Иисус из вежливости, просто чтобы прервать молчание.

– Учитель! – воскликнул один из мызников. – Весь город только и говорит о том, что ты сделал в Храме!

– Иерусалим превратился в праздный город, – сказал Иисус. Вернулись несколько учеников, нагруженные съестными припасами.

– Не теряйте бдительности, когда начнете вести дела с кем-либо в Иерусалиме, – посоветовал Иисус еще не оправившимся от удивления торговцам. – Там они почти все очень жадные, так и смотрят, чем бы поживиться.

– Учитель, – настойчиво сказал тот, кого звали Иосией, – говорят, что даже Ирод хочет тебя видеть!

Иисус принял его слова к сведению.

– Это лисица! – прошептал он.

И, обращаясь к ученикам, Иисус добавил с сарказмом:

– Полагаю, когда мы ушли из Иерусалима, торговцы и менялы вернулись к своим привычным занятиям. А около ворот поставили больше охранников – на случай если я вернусь. Нет, я сейчас не собираюсь встречаться с Иродом, если только он не последует за мной в Галилею, куда я вскоре отправлюсь.

А поскольку Иисус прочел в глазах своих учеников изумление, то продолжил:

– Да, завтра я покидаю Вифанию. А вы что думали? Что я снова пойду в Храм и подниму там мятеж? И позволю себя арестовать?

Ученики окончательно растерялись.

– В любом случае, – сказал Иисус, – если вы не хотите следовать за мной в Галилею, оставайтесь здесь – вы вольны поступать так, как считаете нужным. Ты хотел возвратиться в Храм? – обратился Иисус к Симону, которого начал называть Петром из-за черепа, который сверкал, словно булыжник, и чтобы отличить его от Симона из Иудеи. – А ты, Фома? Нет, ты не веришь, что людей можно изменить, побив их камнями. Но ты, Иоанн? И ты, Варфоломей? Фаддей и Иуда Искариот? Вы, несомненно, хотели бы вернуться в Храм? Однако я чувствую, что вам, пожалуй, хочется, чтобы вас привел туда я. Впрочем, я уже сказал, что у меня нет намерения облачаться в платье Анны.