Человек, ставший Богом. Воскресение - [130]

Около дверей, выходящих во внутренний дворик, служители расставляли несколько жаровен, чтобы охранники, которые стояли у входа в Синедрион, могли погреться. Несколько прохожих, в том числе угрюмый горбатый старик, остановились возле жаровен.

– Скажи, – обратился к нему один из служителей, – ты случайно не сторонник того, кого там сейчас судили?

– Я не знаком ни с одним из тех, кого они судят, – прошепелявил старик.

– Ну нет! – продолжал настаивать служитель, пристально разглядывая старика. – Я не раз видел тебя вместе с ним на улице. Ты прекрасно знаешь этого Иисуса!

– А, его! – откликнулся старик. – Я разок-другой слушал его речи.

Служитель саркастически улыбнулся.

– Они выходят. Значит, заседание закончилось.

Годолия пересек двор, направляясь к резиденции Пилата. За ним шли Иисус и охранники. Возможно, Иисус заметил старика, поскольку на мгновение замедлил шаг, обернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Старик заплакал.

– Я вспомнил, как тебя зовут, – сказал служитель. – Ты Симон-Петр!

Около старика появился молодой человек, походивший на лунатика. Он проводил взглядом Иисуса, скрывшегося под сводом дворца Асмонеев, затем повернулся и куда-то направился, шатаясь из стороны в сторону.

– И тебя я знаю, – сказал вслед ему служитель. – Иоанн, так тебя зовут. Перестань плакать, – обратился он к старику, – иначе они тебя арестуют. Твой Мессия кончился. Спекся. Будь осторожней! Теперь они примутся за его сторонников.

Симон-Петр вздрогнул и тоже ушел.

Пилат не мог сдержать зевка даже в присутствии секретаря. Он плохо спал в эту ночь.

– Ваше превосходительство, Синедрион сообщает через одного из своих членов, Годолию бен Иазара, о вынесении смертного приговора Иисусу. Арестованный был осужден за богохульство. Синедрион передает дело римским властям на рассмотрение, настойчиво рекомендуется немедленно привести приговор в исполнение.

– Богохульство, – повторил Пилат.

– Этот человек утверждает, что он сын иудейского Бога и его посланник на земле, – объяснил секретарь.

– Знаю, знаю, – сказал Пилат.

– Арестованный ждет внизу в сопровождении четырех иудейских охранников.

– Отошли охранников и позови сюда Иисуса, – приказал Пилат.

Секретарь спустился, чтобы передать распоряжение прокуратора. Охранники обменялись взглядами, явно не собираясь уходить. Они ждали, что им скажет Годолия.

– Вы слышали приказ прокуратора, – сказал секретарь. – Убирайтесь!

Немного поколебавшись, Годолия все же выразил несогласие:

– Этот человек – пленник Синедриона. Мы хотели бы сами охранять его.

Секретарь смерил Годолию высокомерным взглядом.

– Мы находимся в римской императорской провинции. Арестованный переходит под юрисдикцию прокуратора Иудеи. Вы не имеете права сажать его в тюрьму, – спокойно сказал он. – Вам здесь нечего делать.

Годолия обдумал слова секретаря. Блеф не удался. Пятеро мужчин удалились под ироничным взглядом римлянина. Иисуса отвели наверх, к Пилату.

Прокуратор сидел. Иисус остановился напротив него.

– Ты говоришь по-латыни? – спросил Пилат.

– Немного.

– Есть ли причина, по которой ты мог бы стать царем Иудеи?

– Я не требую царства.

Через окна, расположенные на противоположной стене, в комнату долетал шум с террасы, отделявшей дворец от крепости.

– Течет ли в тебе царская кровь?

– Нет, насколько мне известно.

– Я не знаю ваших обычаев, однако мне известно» что, если среди вас появляется Мессия, как ты, – если это на самом деле так, как ты утверждаешь, – он должен занять престол первосвященника, а по традиции, до тех пор пока эта страна не превратилась в римскую провинцию, кидар первосвященника был неотделим от царского венца.

– Ты хорошо осведомлен.

– Итак, ты утверждаешь, что ты Мессия, но требуешь ли ты для себя царский трон?

Шум, доносившийся с улицы, стал громче. Люди повторяли одни и те же слова. Пилат чуть повернул голову в ту сторону.

– Я никогда не называл себя Мессией, – ответил Иисус.

– Тогда кто ты? Почему тебя отдали под суд?

– Мессия скоро придет.

– Что? – удивился Пилат, теребя бороду. – Послушай, я не вижу ни малейших причин угождать твоим судьям и приводить их приговор в исполнение. Я хочу, чтобы ты понял это. Но меня не могут удовлетворить твои невнятные ответы. Говори яснее!

Теперь они оба могли различить, что кричали люди, собравшиеся на улице:

– Смерть богохульнику!

– Полагаю, я правильно догадался, о чем ты думаешь, – сказал Пилат. – Если я, прокуратор Иудеи, освобожу тебя, ты окажешься пешкой в моей игре. Однако сейчас ты должен осознать, что ставка в игре – твоя жизнь.

Пилат встал и направился к двери.

– Прикажите людям, собравшимся внизу, замолчать, или я рассержусь.

– Я им уже приказывал, – ответил стражник. – Но это толпа священников. Может, все-таки следует побить их палками?

Пилат выругался и захлопнул дверь. Он обратился к Иисусу, который не изменил позы и теперь стоял спиной к прокуратору:

– Слушай меня внимательно! На улице вот-вот из-за тебя вспыхнет мятеж. Было бы хорошо, если бы ты поскорее нашел доводы в свою защиту. Мы не можем торчать здесь весь день. Ты потомок Давида? Если да, подтверди, и этого будет более чем достаточно. Но скажи поскорее! Тогда я смогу немедленно освободить тебя, а чуть позже мы установим твою принадлежность.