Человек среди религий - [7]

Конечно, религиозные учения обычно ведут свою историю от пророков и чудесных событий. Но дальнейшее существование и развитие каждой из них зависит от бесчисленных крупиц опыта веры тех, кто причастен к этому учению.

Учения, вбирающие в себя опыт веков и эстафету озарений, необходимы человеку, даже если он не знаком ни с одним из них. Ведь способность человека к ориентированию во многом зависит от ориентирующей способности его окружения и всего человечества. Я буду тем более способен (хотя бы потенциально) осознавать происходящее со мной и направлять свою судьбу, чем более способно к этому человечество. Быть может, в виде случайно оброненной кем-то фразы придёт ко мне квинтэссенция взглядов великого мыслителя. Быть может, от рождённой ею мысли дрогнет стрелка внутреннего компаса и начнётся преображение личности. Этого может и не быть. Но важно, чтобы вокруг были такие возможности.

Религиозные учения в этом смысле более динамичны, чем учения чисто философские. Задачи религиозных учений не ограничиваются умозрительной сферой. Они заняты постоянным осмыслением своих главных ориентиров и приложением их к жизни. Они проповедуют те линии поведения, которые считают приоритетными. Они помогают своим приверженцам в расширении внутреннего опыта чувства веры – и тех чувств, которые поддерживают его.

Может показаться, что о религиозных учениях здесь говорится слишком идеалистично. Но это не социологическое исследование. Будем судить о каждом учении по его высотам, а не по разновидностям его спадов.

Церковь (как объединение одинаково верующих), община (как непосредственное окружение верующего человека), религиозные обряды – всё это позволяет религиозному учению быть ближе к повседневной практической жизни человека, чем учению внерелигиозному, располагать большей ориентирующей силой. Всё это побуждает даже к парадоксальному выводу о том, что в религиозном учении больше практической философии, чем в учении чисто философском. Недаром политики, делающие ставку на атеистическое учение, поневоле начинают придавать ему псевдорелигиозную структуру.

Но здесь есть и оборотная сторона медали. Активнее вторгаясь в повседневную жизнь человека, религиозные учения могут оказывать на него чрезмерное психическое давление, обволакивать его традицией и ритуалом, снижать критичность восприятия. Попадая в психологическую зависимость от хорошо разработанной ориентирующей системы, человек лишается внутренней свободы собственного ориентирования (включающей и постоянную возможность переориентации). Философскому учению, если оно не превратилось в идеологию, это не свойственно. Оно само вырастает из свободы миросозерцания и подразумевает её в собеседнике.

Так или иначе, какими бы свойствами ни обладали ориентирующие учения, они возникают из внутреннего опыта многих людей, но опираются на внутренний опыт отдельного человека, на те постижения, через которые он проходит сам. Они могут интерпретировать переживания человека, могут говорить о недостаточности внутреннего опыта и сулить ему новые важные постижения в будущем, но только наш собственный внутренний опыт (и внешний, конечно, являющийся во многом его источником) позволяет учению вступать с нами в ориентирующие отношения.

Поэтому каждый человек является одновременно и полем сражения учений, и их полновластным арбитром – хотя бы для себя самого, хотя бы на сегодняшний день. И какой бы кредит доверия я ни оказал учению, рано или поздно должен настать момент, когда я спрошу себя о том, насколько предложенные им картины мироустройства совпадают с тем, что я вижу вокруг, и с тем, что я переживаю.

Спекулятивные учения боятся этого момента и стараются даже исключить его возможность с помощью психического воздействия. Будем внимательны!

Между внутренним и внешним

Философия не может свести все средства ориентирования в какую-то единую систему, хотя многие учения и пытаются сделать нечто подобное – в естественных поисках убедительности. Условной является и та модель, которая говорит о разуме и чувствах как об основных реалиях внутреннего мира. Иногда ориентирующие нас импульсы имеют настолько своеобразный характер, что нет смысла притягивать их к этой схеме.

Примером может служить та внутренняя позиция, которую можно назвать экзистенциальной точкой виденья. Речь идёт об особом свойстве сознания (это может быть органичное душевное свойство или выработанная способность) уводить своё внимание и от внутреннего и от внешнего мира. Такое состояние позволяет нам получить доступ к новым ориентирам, не входящим во внешнюю картину мира и не принадлежащим к собственно внутренним переживаниям. Мы как бы заглядываем в щель между этими мирами. Или – начинаем непосредственно улавливать идущий в наше сознание свет сверху. Или – входим в соприкосновение с реальностью более высокого плана, чем внешняя или внутренняя реальность…

Хотя к экзистенциальному опыту нас иногда приводит то или иное из наших глубоких чувств, этот опыт является совершенно особым средством ориентирования. К нему обращаются и многие религиозные учения, помогающие человеку выработать в себе навыки подобного восприятия.