Человек среди религий - [57]

Если призвание человека лежит в области религиозной деятельности, церковного служения, участие церкви в определении этого призвания происходит вполне органично. Однако содействие обычному, мирскому самоопределению имеет свои особенности.

Церковь (или ориентатор, действующий от её имени) не всегда располагает опытом, связанным с тем кругом интересов, к которому расположен ищущий себя человек. Вряд ли священник скажет тебе, достаточно ли у тебя таланта, чтобы взяться за перо или за кисть. Вряд ли церковь определит, обладаешь ли ты способностями, необходимыми для исследований в области дифференциальных уравнений. Здесь религия может лишь укрепить личность и не мешать ей искать наиболее верное приложение своих сил, разгадывать своё призвание.

Не мешать в выборе направления, но вместе с тем и помогать укреплением связи с Высшим.

Церковь построена вокруг тайны, в смысл которой она старается вникать и которую оберегает от вульгаризации. Она помогает человеку прикоснуться к этой тайне и наполнить её смыслом свою жизнь. Но и в человеке заключена тайна: тайна личности. На взаимодействии этих двух тайн – тайны Высшего и тайны идущего к Высшему – основаны взаимоотношения церкви и личности. Ни к той, ни к другой тайне нельзя относиться пренебрежительно: они слишком связаны друг с другом. Ни ту, ни другую невозможно исчерпать до конца.

Помощь в осуществлении

Сложно разграничить усилия по разгадке прообраза личности и усилия по его осуществлению, да и не может существовать между ними чёткой границы. Наоборот: только из попыток осуществления начинает вырисовываться догадка о себе. Только осуществлением она проверяется и уточняется. Но всё же постепенно происходит перемещение точки приложения сил – от определения своих главных задач к их решению.

Когда наше чувство призвания развито и требует своего, когда наше чувство веры развито и требует своего, всё дело в том, насколько совпадает это "своё" у того чувства и у другого.

Чем глубже у человека чувство веры, тем острее для него необходимость в духовной ориентации своих усилий и в духовной поддержке своего делания.

Чем острее у человека чувство призвания, тем самостоятельнее он в его раскрытии.

Здесь часто возникает поле особого напряжения. Чувство призвания и само по себе несёт человеку энергию, необходимую для своего осуществления. Оно в силах ради этого вступить в конфликт с другими чувствами. При неточном понимании прообраза личности это ведёт к большим внутренним противоречиям.

Церкви тоже не всегда просто поддержать человека в его определившемся призвании. По-настоящему это возможно лишь при условии, что тем, через кого идёт церковное участие в жизни творческого человека, удаётся в достаточной степени понять прообраз его личности. Без этого он в лучшем случае получит лишь стандартизированную помощь, которая может оказаться вовсе и не помощью. Если же церковь в отношении к личности будет исходить не из духовной, а из корпоративно-догматической точки зрения, то к внутреннему конфликту может добавиться и внешний.

Здесь важно, чтобы церковный ориентатор, имеющий дело с тем, в ком развито личностное начало и чувство призвания, тоже оказался личностью.

Легче, разумеется, поддерживать и укреплять тех, чьё жизненное осуществление идёт устоявшимися путями. Но чем больше в осуществлении творчества, чем ярче обновлённый взгляд личности на мир, тем важнее помочь такому человеку, даже если для этого необходимо обновление церковных навыков поддержки. Культивировать духовное творчество поддержки творческих людей – это задача для той церкви, которая чувствует свою ответственность за созидание завтрашнего дня человечества.

Если этого не происходит, вполне может развиваться обратный процесс, и примеров тому в истории предостаточно. Отсутствие духовной поддержки со стороны церкви, хранительницы духовных ориентиров, может приводить человека к странному выбору: или отказаться от осуществления своего прообраза, отчуждающего его от церкви, или идти по своему пути дальше на свой страх и риск, теряя прежнее ощущение соборности.

Но история опять-таки показывает нам, что ярко выраженное призвание – ядро прообраза личности – может стать самостоятельной духовной силой, если соборное сознание на каком-то этапе отторгает его. И тогда соборному сознанию приходится долго и мучительно дорастать до возможности принять в себя эту могучую частицу истины, которой оно когда-то не придало значения или даже пыталось загасить.

Ложно направленное осуществление может, разумеется, привести судьбу личности к крушению. Это происходит гораздо чаще, чем ошибки церкви в целом. Но мы сейчас говорим именно о соборном сознании.

В осуществление себя входит умение постоять за своё дело изо всех сил – вплоть до риска всеобщего неприятия, до риска физической гибели. Но риск потерять духовные ориентиры ещё серьёзнее: он может обессмыслить всякое дело. Без ориентации на Высшее самоосуществление становится чем-то вроде биологического инстинкта. Он может со временем всё-таки вывести наверх, но может и завести в ловушку, искусно рассчитанную на использование этого слепого инстинкта. Да и ориентация на Высшее, использующая исключительно собственный религиозный опыт (его всегда слишком мало), может грозить неожиданным тупиком.