Человек среди людей - [3]
Впрочем, пора остановиться: ведь на конгресс собралось около 5 тысяч психологов — 3 тысячи из-за рубежа и около 2 тысяч наших.
Трудно забыть ощущение радостного торжества, которое сопровождало работу конгресса. Тон праздничной приподнятости был задан уже в первый день.
Мы привыкли придавать окружающим предметам определенный, так сказать, социальный статус. Я думаю, что исключительный интерес широкой общественности к конгрессу психологов был вызван еще и тем, что его открытие произошло в Кремлевском Дворце съездов. Может быть, дата начала конгресса когда-нибудь станет хронологической вехой того периода развития психологии, которую советский ученый Алексей Николаевич Леонтьев, президент конгресса, определил как «второе дыхание психологии».
Это был подлинный парад современной психологии. Какие только проблемы не обсуждались на 37 его симпозиумах и 9 тематических заседаниях! Сомкнутыми рядами стоят теперь десятки томов с материалами конгресса на книжных полках.
Вот батарея книг о биологических и физиологических проблемах психологии. Среди них сборники о кибернетических аспектах работы мозга и психофизиологии сна, психофармакологии и биологических основах следов памяти…
А сколько увлекательных проблем обсуждалось на симпозиумах по общей психологии! Здесь наряду с классическими вопросами о восприятиях и ощущениях, памяти и речи такие самоновейшие аспекты психологии, как математическое моделирование психических процессов, теория информации и восприятия, психологические проблемы человека в космосе…
Сборники работ о психическом развитии ребенка; тома, посвященные социальной психологии.
Мирно стоят томики с разноцветными обложками на книжных полках. Но стоит открыть хотя бы один, как вспоминаются те, уже отошедшие в историю дни.
Торжественная обстановка открытия сменилась деловой атмосферой заседаний в самых больших аудиториях МГУ на Ленинских горах. На вечерние лекции собирались все. Их было три. Советский ученый Анатолий Александрович Смирнов рассказал о развитии психологии в нашей стране; американец Н. Миллер — об экспериментальных исследованиях по теории обучения и психопатологии; лекция Жана Пиаже называлась «Психология, междисциплинарные связи и система наук».
Психология не только заимствует у других наук, но и многое способна им дать — таков лейтмотив этой лекции. И словно в назидание скептикам Жан Пиаже рассказал о своих встречах и беседах с Альбертом Эйнштейном…
— Мне довелось знать Эйнштейна. Вначале я встретил его на маленьком симпозиуме в 1928 году в горах, где участники виделись каждый день и могли говорить обо всем, и затем незадолго до его смерти в Институте высших исследований Оппенгеймера в Принстоне, где я провел три месяца. Эйнштейн, которого все интересовало, заставил меня в Принстоне рассказать ему о наших опытах, обнаруживших отсутствие у ребенка понятий сохранения материи, тяжести, переменных величин. Он восхищался запоздалым формированием понятий сохранения (у детей в возрасте между 7 и 11 годами) и сложностью производимых операций. «Как это трудно! — часто восклицал он. — Насколько психология труднее физики!»
Это было внушительное зрелище: переполненный актовый зал МГУ, на трибуне высокий седой профессор, его тихая отчетливая французская речь и напряженная, впитывающая тишина. И сотни людей, которые слушали в тот вечер Жана Пиаже, сочувственно, понимающе и благодарно вздохнули — ведь все они были психологами и хорошо знали, как нелегко человеку осуществить завет, начертанный еще древними греками на Дельфийском храме: «Познай самого себя».
— Я хотел бы, — сказал Жан Пиаже в заключение своей лекции, — выразить чувство некоторой гордости по поводу того, что психология занимает ключевую позицию в системе наук. С одной стороны, она зависит от всех других наук и видит в психологической жизни результат физико-химических, биологических, социальных, лингвистических, экономических и других факторов, которые изучаются всеми науками, занимающимися объектами внешнего мира. А с другой стороны — ни одна из этих наук невозможна без логико-математических координаций, которые выражают структуру реальности, но овладение которыми возможно через воздействие организма на объекты, и только психология позволяет изучить эту деятельность в развитии.
Почему все-таки психология труднее физики? Об этом или почти об этом хорошо сказал Иван Петрович Павлов: «Мозг, который создает естествознание, должен стать объектом естествознания».
До самого последнего времени внутренний мир другого человека вообще считался непознаваемым для постороннего исследования. Ведь и до сих пор говорят: чужая душа — потемки. Итак, моя душа для другого человека — потемки. А для меня самого? Долгое время считалось, что кого-кого, а себя-то человек способен понять и, если захочет, может рассказать исследователю-психологу о тайнах своей психики. На этом убеждении основывается метод самонаблюдения, интроспекции — смотрения внутрь.
Самонаблюдение — это неотъемлемое качество человека. Мы все время как-то анализируем свои действия и чувства, оцениваем свое отношение к другим людям и их отношение к себе. Но как метод научного исследования интроспекция оказалась весьма ненадежной.
