Человек смотрящий - [10]

Не таким ли было море в представлении Гомера? Можно различить винно-чермный цвет воды на первом снимке и серебристый на втором. Кто бы ни рассматривал эти фотографии, древний грек, Клеопатра, Гёте, Ив Кляйн, Ян Гамильтон Финлей или же мы с вами, можно с уверенностью сказать, что неожиданные цвета здесь ласкают глаз. Взгляд скользит по волнующемуся морю, устремляясь вдаль.

Море, фото 1 и 2 © Mark Cousins

Различая тени, дымку, пространство и цвет, глаза нашей маленькой героини все больше оживают. Они накапливают впечатления, видят контрасты, осваивают пространство, постепенно заполняя пустые страницы. Потом будут другие образы, но эти, самые первые, навсегда останутся с ними. Тени, необъятные просторы синевы, размытые очертания будут возникать перед нашим взором в течение всей жизни, подобно тому как в историях вновь и вновь возникают архетипы. Скоро к древнему, примитивному зрительному восприятию добавятся новые элементы. Познавая видимый мир, наша малышка научится воспринимать движение, местá и эмоции.

Глава 2 Учимся смотреть: визуальный контакт, движение, пейзаж, эмоция

Только соединить! Вот и все, к чему сводилась ее проповедь. Только соединить прозу и страсть… Больше не надо будет жить обрубками. Только соединить, и тогда оба – и монах, и животное, – лишенные изоляции, которой является для них жизнь, умрут.

Э. М. Форстер. Говардс-Энд[2]

Вначале мы взглянули на мир глазами африканского младенца, затем представили себе картину, открывшуюся взору маленькой египтянки. В каждом случае зрительные впечатления были новыми, беглыми и яркими. Хотя это всего лишь контуры и отсветы, неповторимая свежесть и первозданность наполняют их особым смыслом. Но с течением времени наше внимание привлечет нечто более сложное, чем тени и небо.

А именно связи, «контакт». Постепенно мы начинаем постигать, как предметы соотносятся с нами и друг с другом.

Продолжая наше путешествие по истории, давайте представим маленькую австралийскую девочку, жившую, скажем, в середине XI века до н. э. Если она закроет глаза ладошками, то увидит, как мир или человек исчезнет, а затем возникнет вновь. Она размыкает, а затем опять замыкает контакт. Именно контакт будет ключевой темой в истории зрительного восприятия – всего, что связано с глаголами «смотреть, видеть, вглядываться, созерцать, обозревать и наблюдать», – но в этой главе мы коснемся лишь четырех его аспектов: как мы встречаемся глазами с другим существом; как мы следим взглядом за объектом, движущимся из точки A в точку B и траекторией своего движения соединяющим две эти точки; как мы вглядываемся в окружающий нас ландшафт и очеловечиваем его; и как мы сопереживаем, то есть «подключаемся» к эмоциям других людей. Все эти аспекты предполагают направленность взгляда вовне – попытку установить связь.

Вначале о направлении взгляда. Одна из самых провидческих картин Рене Магритта – это изображенный крупным планом глаз, отражающий голубое небо и плывущие по нему облака. Это мог бы быть глаз Ива Кляйна в тот день, когда он лежал на пляже и глядел ввысь, мысленно рисуя свое имя на небосводе. Но название картины Магритта – «Фальшивое зеркало» – должно нас насторожить.

Рене Магритт. Фальшивое зеркало. 1929 © 2017 C. Herscovici, Brussels / Artists Rights Society (ARS), New York, USA

Исследования в области неврологии доказывают, что наши обыденные представления о зрительных процессах вводят нас в заблуждение. Глядя на мир, мы не видим объективной картины. Историк искусства Эрнст Гомбрих иллюстрирует это случаем из своей жизни. В Англии во время Второй мировой войны он по долгу службы постоянно слушал передачи немецких радиостанций, чтобы собирать сведения о планах и действиях противника. Сигналы были слабыми, то и дело прерывались помехами, так что разобрать все слова в предложении не было возможности. Тем не менее то, что удавалось уловить, помогало воссоздать остальное. С помощью знаний и логики он заполнял пробелы и восстанавливал связи. И теперь уже достоверно известно, что с самого детства мы смотрим на мир сходным образом. От глаз частички информации поступают в зрительную кору в затылочной части головного мозга, остальное же восполняется нашим зрительным опытом. Виденное нами ранее помогает дорисовать картину. По словам ученого-невролога Дэвида Иглмена, количество информации, исходящей из зрительной коры, в десять раз превышает количество информации, поступающей туда. Так что мы не просто заполняем мелкие прорехи – мы достраиваем бóльшую часть изображения. Не только поглощаем, но и проецируем. Мы видим посредством знания. Люди, которые долгое время были слепы, а затем прозрели благодаря хирургической операции, свидетельствуют, что, хотя их глаза функционировали совершенно нормально, мозгу потребовалось немало времени, чтобы научиться справляться с новым для него потоком визуальной информации. Видение – это история, которую мы рассказываем сами себе, основываясь не только на непосредственном зрительном восприятии, но и на всем нашем визуальном опыте.

Австралийская малышка-абориген, которая видела сначала размытые очертания, затем пространство и цвет, вскоре начинает устанавливать визуальный контакт. Она смотрит в глаза других людей. И привязывается к тем, чьи лица видит чаще. Узнавание помогает обрести уверенность, улыбки окружающих дарят ощущение безопасности и в конечном счете счастья. Она учится радоваться им. Джордж Элиот называет это «ответным взором любви». Посмотрите на мексиканскую глиняную скульптуру, также датированную серединой XI века до н. э.: мальчик тянется к взрослому, льнет к нему, заглядывает в глаза. Мужчина отвечает ему приветливым жестом, поворотом головы, устремленностью навстречу.